– Она умерла.
– Да царствует Иисус! – Преподобный сорвал с головы потрепанную стетсоновскую шляпу. Солнечный свет отразился от сальных темных волос, спутанными прядями свисающих до плеч, как у индейцев. Длинные космы скрывали изуродованное ухо, часть которого ещё в детстве отрезали за конокрадство. По крайней мере, именно такую историю старик однажды рассказал сыновьям, но, с другой стороны, он не раз и не два придумывал лживые байки, просто чтобы не терять сноровки.
– О, Вседержитель… – Старший Маккуин поднял свой глаз к небесам. Лицо стало смиренным и горестным, словно на его сердце тяжелым грузом лежали грехи всего мира. – Стеная и плача, молимся Тебе: упокой, Господи, душу нашей незабвенной усопшей Стеллы Маккуин. Даденой мне в помощницы и сопутницы жизни моей… и согрешившей, увы, и словом, и делом, и помышлением. Прости ей предательство любящего мужа и небрежение о невинных чадах из утробы ее. Не осуди ее по грехам ее тяжким на вечные муки, но пощади и помилуй по великой милости Твоей, мы молим и просим Тебя, Господи. Пусть перед лицом Твоим она раскается в грехах своих мерзких, чтобы войти в небесное Царствие Твое. Аминь.
Преподобный водрузил шляпу обратно на голову. В единственном глазу блеснула слеза, а губы изогнулись в нежной скорбной улыбке.
– Сука страдала хоть перед смертью?
Горячая злость поднялась в горле Гаса так быстро, что он чуть не задохнулся.
– Что ты здесь делаешь?
– Что ж, Густавус, это поучительная история сама по себе. Пример неисповедимых путей Господних. Я объезжал Миссури – в этой части страны обитают одни скупые безбожники! – когда меня пригласили в Дедвуд проповедовать Слово Божье. И Господь явился ко мне во сне. И поведал мне о городе греха, городе душ, готовых к обращению в веру, городе…
– … полном салунов, – подхватил насмешливый голос, – где днем и ночью режутся в покер и ставят на кон золотой песок.
Гас глянул на брата. Зак облокотился о коновязь: руки прямые, а ладони упираются в необработанную древесину. Его глаза светились, словно говоря «черт тебя побери», а ухмылка была такой же лукавой и намекающей «держись за свой бумажник», как и у их тертого папаши.
Преподобный не удостоил младшего сына даже взглядом, но Гас заметил, как под черной повязкой задергались мышцы вокруг глаза.
– Как я уже сказал, я находился в Дедвуде, когда перст Божий привел меня в обитель греха – строго по делу Господа, сами понимаете, – где я как-то разговорился с мексиканским парнишкой, и тот поведал, как подрядился на весенний сгон скота на ранчо в Монтане, принадлежащее некому Гасу Маккуину. Я логически предположил, что в этих безлюдных краях двух таких быть не может, поэтому не спеша отправился в путь, чтобы недолго погостить у вас, дети мои, – закончил он благодушно, словно совершил прогулку в соседний округ, а не трудное путешествие длиною в сотни миль.
Джек слегка поерзал на спине мула, а затем взглянул на своего второго сына. Косматые черные брови сошлись над ястребиным носом.
– Должен признаться, что не ожидал найти здесь и тебя, Захарий.
– Жизнь – просто сточная яма, полная вонючих неожиданностей.
Преподобный поджал губы.
– Мужчина может взрастить сына, но только Бог способен вознести человека к блаженству праведной жизни. Господь дал тебе слух, чтобы слышать, и сердце, чтобы понимать. Но отвернувшись от меня, ты свернул с праведного пути.
– Аминь, преподобный. Но ведь все мы не можем спастись. Иначе ад был бы не нужен.
Джек Маккуин высоко воздел сжатый кулак и потряс им.
– Не богохульствуй! – прогремел он, и Гас заметил, что Клементина рядом с ним подскочила. – Когда ты отвергаешь благую весть, то бьешь по руке, помазанной, чтобы дать тебе Жизни Благодать.
Преподобный опустил кулак и перевел взгляд на Ханну, которая смотрела на него с выражением веселого удивления на лице. Его глаз засветился чисто мужским одобрением, и она улыбнулась. А следом взгляд Джека Маккуина скользнул к Клементине.
– Тот мексиканский парнишка сказал еще, что ты женился, Густавус. Да, милосердное провидение провело меня через многие опасности и препоны, чтобы я мог поприветствовать твою добронравную жену, свою дочь в вере.
Он слез с мула, высокий мужчина с длинными руками и ногами в ореоле чарующей силы. Гас внимательно следил за женой, проверяя, не заворожена ли она.
Обаятельная улыбка преподобного ослепляла. Джек Маккуин поднял руку Клементины и поднес к своим губам.
– Кто найдет добродетельную жену? – произнес он глубоким хрипловатым голосом, который разлучил с добродетелью многих женщин. – Цена ее выше жемчугов.
Клементина посмотрела на свекра пристальным взглядом широко распахнутых глаз, способным пронзить до костей. Медленно она вытащила руку из его хватки и с недоверчивым видом повернулась к Гасу.
– Этот человек действительно ваш отец, мистер Маккуин?
* * * * *
– Из-за чего тебя разыскивают?
Рафферти посмотрел отцу в глаз и солгал:
– Да не из-за чего меня не разыскивают, преподобный. Я чист как стеклышко.
– Конечно же, мой законопослушный мальчик. А я до сих пор девственник. – Джек покосился на Рафферти, по-лисьи ухмыляясь. – Возможно, тебя ищет какой-то недоброжелатель? Если же нет, то по какой причине ты скрываешься в этом жалком болоте под именем, о котором я никогда не слышал?
– Может, я просто не хочу, чтобы какой-то недоброжелатель спутал меня с тобой.
– Больно много чести для тебя, мой дорогой-предорогой сынок.
Перегнувшись через перекладину забора, Рафферти усмехнулся. Гнедая лошадь с белыми носками гарцевала по периметру загона, уклоняясь от лассо пытавшегося поймать её ковбоя. Уже выбившемуся из сил Гасу наконец удалось оседлать необъезженного жеребца. На прошлой неделе за пределами ранчо они поймали диких мустангов – которых и будут использовать для осеннего сгона скота. Нескольких уже укротили, но все дички нуждались в том, чтобы из них выбили строптивость, и некоторые мужчины превращали усмирение в состязание.
Преподобный положил локти на верхнюю перекладину забора, а ногой зацепился за нижнюю. Рафферти искоса посмотрел на отца. Сейчас ему было почти пятьдесят, и старик выглядел на все свои годы. Мелкие багровые прожилки паутиной опутывали нос, а на выступающих скулах обвисла кожа. Над штанами нависало брюхо. Давным-давно Рафферти видел, как мужчина сломал руку, пытаясь пробить живот старины Джека. Теперь же в это пузо можно было погрузить кулак как в подушку.
Преподобный почувствовал, что Зак рассматривает его, залился легким румянцем и подтянул штаны поверх выпирающей над ремнем плоти.
