Темпест негромко ахнула от удивления, когда он накрыл одну ее грудь своей рукой.
Он оторвался от ее губ.
— Мы должны остановиться, — сказал он, давая ей очередную возможность его оттолкнуть.
Шанс сказал ей, что она вольна уйти, когда пожелает. Ей стоит только сказать.
То, что выбор всегда остается за ней, наделил ее силой, о которой она даже не подозревала. Темпест дерзко прижалась к Матиасу и стала возиться со сложным узлом у него на шее. Она чувствовала, как колотится его сердце.
— Ты действительно хочешь остановиться? Отослать меня домой, когда приложил столько усилий, чтобы привезти меня сюда?
— Я хочу, чтобы ты осталась, — ответил он с горящими от желания глазами. — Каждый раз, когда я тебя целую, все сложнее помнить, что ты невинна. Каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь, мне хочется большего.
— Я чувствую то же самое, — призналась она, осознавая, что в ее глазах горит то же самое желание, которое она видит в его глазах. — Когда мы не вместе, единственное, что я делаю, — это мечтаю о нашей следующей встрече. — Она зарылась лицом в его сорочку.
— Темпест! — застонал он, продолжая сопротивляться. Сопротивляться!
— Никогда не думала, что от желания может быть так больно, — пробормотала она ему в грудь, расстегивая маленькую пуговичку на сорочке. — Ты знаешь, как его унять. У нас обоих. Покажи мне. Я хочу доставить тебе удовольствие.
— Когда я смотрю на твое прекрасное лицо — это уже доставляет мне истинное наслаждение, Темпест, — ответил он, схватил ее за подбородок, повернул ее голову, чтобы их взгляды встретились. — Большего я не прошу.
— Ты не просишь, — произнесла она низким, соблазнительным голосом. Еще никогда она не была настолько уверена в своем решении. — Я сама предлагаю. Я прекрасно понимаю, что у тебя были другие любовницы.
Шанс не хотел говорить о прошлом.
— Я прикасаюсь к тебе, и мои бывшие любовницы превращаются в прах, подобно древним сухим цветам, которые когда-то спрятали в коробку, где хранятся дорогие воспоминания. Я ощущаю свои губы на твоих губах и удивляюсь: как я мог выдержать это одиночество, пока ждал, когда ты меня найдешь?
И он вновь занялся ее губами.
— Я тебя уже поблагодарил за то, что ты подглядывала за мной и моими друзьями? — Шанс игриво прикусил ее нижнюю губу. — Каждый день я благодарю господа за твой пытливый ум.
Темпест засмеялась, когда подумала о том, как забавно их свела судьба.
И том, что ее семья способна их разлучить.
Нет, она не будет сейчас думать ни о своих страхах, ни о будущем. Зачем портить настоящий момент, когда она здесь и когда Шанс всецело принадлежит ей? Да, она никогда не пожалеет о том, что полюбила его. Если она его потеряет, будет оглядываться назад и вспоминать о таких моментах, как сейчас, как о подарке свыше.
— Ты единственная женщина, которая занимает мои мысли, Темпест. — Он нежно поцеловал ее в губы, как будто хотел рассеять ее ревность, унять боль, которую она могла чувствовать. — Мое сердце принадлежит тебе.
Она застыла, осознавая важность его признания.
— А тело?
Спрятанный глубоко в темных штанах, прикрытый ее юбкой, его эрегированный дружок напрягся и пульсировал.
Матиас поцеловал Темпест в нос. Еще один поцелуй в щеку. Ему хотелось исследовать каждый сантиметр ее кожи и насладиться запахом, который принадлежал исключительно ей.
— Моя тело тоже всецело принадлежит тебе, — признался он, желая одновременно и унять свою похоть, и защитить девушку от себя самого.
Сент-Лион как-то сказал ему, что мужчина, который сдерживает свою истинную натуру, обычно заканчивает тем, что разрушает то, что хотел защитить. Согласившись с этим, Матиас научился сдерживаться и сохранять равновесие.
С первого дня Матиас боролся с этой нежеланной тягой к Темпест. Когда понял, что чувство взаимно — еще решительнее настроился избегать ее, и злился, когда ей все же удавалось проскользнуть сквозь его защитные барьеры.
Настойчивое желание ее семьи связать Темпест с лордом Уаррилоу могло стоить этому джентльмену жизни. Он тысячи раз представлял смерть маркиза. Матиас хотел убить его голыми руками за то, что тот помышлял о браке, прекрасно понимая, что леди достанется Уаррилоу и он получит благословение ее семьи.
Боже! Как он устал бороться — с ней и с собой.
Матиас коснулся большим пальцем шелковой ткани ее корсажа, безошибочно нащупал сосок, который прятался под слоями ткани над китовым усом. Ему так хотелось раздеть ее, высвободить этот округлый сосок, коснуться его губами, пока он не набухнет. Ему хотелось ласкать ее плоть языком, пока она не взмолится о пощаде.
А потом он хотел показать ей, что будет, если она позволит ему продолжить.
— Шанс!
Неужели она чувствовала, насколько он близок к тому, чтобы сдаться?
Темпест была девственницей, но именно Матиас настаивал на том, чтобы они остановились, прекрасно понимая, что если они станут любовниками, для него все изменится. Ему придется решить: в лучшую или худшую сторону.
— Ты предлагаешь мне свое тело, Темпест? — Ее тело, накрытое его телом, напряглось, но они зашли слишком далеко, чтобы медлить. — Если ты останешься, мы станем любовниками. Ты позволишь мне к тебе прикоснуться? Ласкать твою грудь и спрятанную между ног плоть?
Ее хриплый вздох стал свидетельством того, что в ее сообразительную и талантливую головку такое даже не приходило. Теперь, когда он произнес эти соблазнительные слова вслух, ни о чем больше думать она не могла. Она гадала: что будут чувствовать его губы, когда он поцелует ее нежную плоть, когда его язык вонзится в нее.
Его рука скользнула по телу девушки. Матиас не коснулся и платья, но Темпест заерзала и выгнула спину, страстно желая его прикосновений. Она даже представить не могла, какое удовольствие он может ей подарить, и он жаждал ей это показать.
— Позволь мне любить тебя, — произнес он, беря ее за руку и целуя костяшки пальцев.
Он едва мог дышать, ожидая ее ответа.
— Да. — От ее негромкого, застенчивого ответа у него ухнуло сердце.
И это «да» освободило их обоих.
— Эта любовь, о которой ты говоришь, — Темпест стыдливо улыбнулась Шансу. — Как она началась?
Шанс нагнулся ближе, поднес их сцепленные руки к своей груди. Положил на сердце.
— Здесь. В нашем случае она начинается здесь.
— А так бывает не всегда? — поинтересовалась Темпест, склонив голову и думая о своем брате.
— Нет, — признался Матиас. — Некоторые мужчины… Иногда они поклоняются только плоти. Однако это не о нас.
