Майсгрейв зорко оглядывал округу. Он твердо решил не показываться из лесу до вечера и сейчас искал укромное место, где бы отряд мог сделать привал. В это время к нему приблизился Оливер.
– Прошу простить меня, сэр, но я все время ломаю голову, отчего это Алан был так уверен в своих словах. Он ведь не так глуп, чтобы бахвалиться или рисковать жизнью всех.
По какой-то причине он был убежден, что если замолвит за нас слово, то все обойдется.
Филип криво усмехнулся:
– Мальчишка заносчив и упрям. А скорее всего, еще и дурак. Что может значить какой-то Деббич рядом с любым из надменного рода Невилей?
– И все же, сэр…
– Замолчи! И никогда больше не упоминай при мне о нем. Теперь он среди своих.
И все же на душе у рыцаря было скверно. Он успел привыкнуть к смелому, с гордым нравом пареньку, привязался к нему, и вот мальчишка совершил эту нелепую, смертельно опасную глупость. Филип ощущал острую досаду оттого, что его постигло разочарование.
Наконец он приметил за корневищами громадной поваленной сосны укромную ложбину под небольшим песчаным обрывом и приказал воинам спешиться.
Люди тяжело сползли с коней. Они были вконец измотаны; раны и ушибы, полученные во время схватки на болоте, мучительно ныли. Стреножив коней и задав им овса, они без сил падали на хвойную подстилку, мгновенно погружаясь В сон…
…Когда Филип пробудился, солнце было уже низко. В лесу воцарился сумрак, и лишь в освещенных багровыми лучами заката верхушках сосен мелькали огненные белки. Рыцарь рывком поднялся и огляделся. Вокруг по-прежнему было спокойно. Похрапывали воины, лошади тоже дремали, положив головы на шеи друг Другу и лишь изредка поводя ушами.
«Мадонна! Какое безумие было заснуть, не выставив часовых!» – подумал Филип. Поспешно разбудив людей, он Приказал немедленно трогаться в путь.
Вокруг было тихо. Птиц не было слышно вовсе, дичь, казалось, исчезла. Они пробирались между стволами деревьев безо всякой дороги, хвойная подстилка поглощала звук копыт. Чтобы выбраться из лесу, они положились на чутье лошадей.
И действительно – вскоре деревья начали редеть, и они выехали на склон, с которого открывался вид на простиравшуюся внизу унылую равнину с темневшими кое-где отдельными группами деревьев.
Неподалеку, на берегу тихой речки, виднелось несколько крестьянских хижин, в запруде – водяная мельница. Запах дыма, смешанный с ароматом свежевыпеченных лепешек, щекотал ноздри изголодавшихся путников. Воины с тоской поглядывали в ту сторону.
Майсгрейв же смотрел в глубь долины. Диск солнца уже исчезал в фиолетовой дымке, на землю спускались тихие сумерки. Долина казалась пустынной. Филип внимательно вглядывался, ища признаки присутствия вооруженных людей Фокенберга.
«Проклятье! Нас занесло в самое звериное логово», – в сердцах выбранился он.
– Нам надо поскорее убираться отсюда, – обращаясь то ли к самому себе, то ли к своим людям, сказал Филип. – И чем скорее, тем лучше.
Он оглянулся. На лицах его спутников было написано глубокое уныние.
– Но сначала, пожалуй, стоит подкрепиться в этом селении, не так ли? – засмеялся Филип.
Крупной рысью они спустились с холма и под любопытными взглядами поселян вступили в деревню. О чем-то толкуя, крестьяне разглядывали их, отнюдь не выказывая дружелюбия.
Миновав несколько домов, Филип остановил Кумира. возле наиболее добротного и сообщил хозяину, что им необходима провизия. Тот с подозрением оглядел с ног до головы этого рыцаря в иссеченных латах и его спутников, но, покосившись на длинные мечи, пригласил-таки незнакомцев войти в дом.
Там царила полутьма, пахло дымом. У низкого очага хлопотала худая сутулая женщина в высоком чепце, а хромой мальчик-подросток помогал ей вешать над огнем тяжелый котел. Другой ребенок – двухлетний малыш, в одной сорочке, засунув кулачок в рот, с любопытством уставился на вошедших.
Однако не успел Филип отстегнуть и положить на лавку меч, как в дом стремглав влетел Оливер.
– Сэр Филип! Большой вооруженный отряд галопом спускается из лесу прямо сюда.
Все тотчас бросились к лошадям. И тут случилось непредвиденное. Несколько крестьян, которые до сего времени миролюбиво помогали Оливеру привязать лошадей, вдруг повытаскивали Бог весть откуда длинные колья и загородили воинам дорогу. Их было втрое больше, но Филипа это нисколько не смутило.
– Прочь, грязные свиньи! – рыцарь выхватил меч и описал им такую сверкающую дугу над головой, что крестьяне оторопели.
Однако двое из них успели-таки перерезать поводья, которыми были привязаны лошади, и, вскочив на них, поскакали прочь. Остался только Кумир, который, почувствовав на
спине чужого, взметнулся с ржанием на дыбы и сбросил незадачливого седока.
Филип поймал коня, но не садился в седло, не в силах покинуть соратников.
– Поспешите, сэр! – крикнул Фрэнк Гонд. – У вас послание короля. Вы обязаны!
Филип вставил было ногу в стремя, но, заметив уже приблизившийся отряд, покачал головой:
– Поздно!
Сжав рукоять меча, он вместе со своими людьми занял позицию спиной к стене.
Между тем отряд, громыхая железом, остановился, но – странное дело! – никто не спешился, не обнажил меча, лишь возглавлявший воинов рыцарь поднял забрало и внимательно оглядел прижавшуюся к стене жалкую кучку храбрецов.
– Если не ошибаюсь, передо мной сэр Филип Майсгрейв, рыцарь Бурого Орла, победитель Йоркского турнира?
– Вернее не скажешь.
И тогда рыцарь внезапно улыбнулся. У него было красное обветренное лицо с крупным бугристым носом и густыми, сросшимися бровями. Он не спеша вытащил ногу из стремени И легко покинул седло.
– Позвольте представиться. Я сквайр Хьюго Деббич, и мне от имени милорда Фокенберга поручено пригласить вас в Уорвик-Кастл к вечерней трапезе.
Филип недоуменно переглянулся со своими людьми.
– Простите, сэр Деббич, я не расслышал… Вы, кажется, сказали, что нас приглашают к вечерней трапезе?
– Именно, сэр рыцарь. Наместник Уорвикшира, благородный лорд Томас Фокенберг приказал проводить вас и остальных господ в замок, где их ждет гостеприимный кров, добрый ужин и мягкая постель. И, признаюсь вам, сэр рыцарь, я и мои люди изрядно утомились, прежде чем нагнали вас. Да и не только мы.
Уже с полудня всему Уорвикширу стал известен приказ разыскать вас, даже назначена награда тому, кто вас обнаружит. Но эти вилланы, как я погляжу, приняли вас за врагов.
Он усмехнулся, но все же бросил толпящимся поселянам пригоршню монет.
– А теперь, сэр благородный рыцарь, я провожу вас, ибо милорд и… Одним словом, клянусь ранами Спасителя, вы не пожалеете, что приняли это приглашение.
