Глава 19
— Тебе меня не обмануть, — сказала Харриет, глядя на Эдилин. — Тебя что-то сильно угнетает.
— Говорил горшок чайнику: «Да ты чумазый!» — сказала Эдилин, бросив на Харриет недобрый взгляд.
Прошло уже три недели с той ночи. Боль от того, что ее в очередной раз бросили, была такой невыносимой, что Эдилин вообще утратила способность что-либо чувствовать. Она стала другой. В первый раз, когда Ангус от нее сбежал, она выместила гнев на мебели и одежде, но на этот раз гнев был такой, что она не могла с ним справиться. Словно ей в сердце воткнули раскаленный кол, и боль разрасталась с каждым днем. То, что раньше приносило ей удовольствие, перестало радовать. Мужчины, которые приходили в дом и приносили ей цветы и конфеты, больше не удостаивались ее улыбок. Эдилин смотрела на них хмуро и неприязненно. Она не заигрывала с ними, не флиртовала, не заставляла их чувствовать, будто они самые интересные и самые мудрые мужчины на земле. Напротив, она указывала на ошибки в цитатах, после чего заявляла, что им бы надо снова поучиться в школе. Мужчины уходили из ее дома, съежившись, пробормотав, что их ждут в другом месте. И после этого больше не возвращались. В первый раз, когда Эдилин категорически отвергла мужчину, вполне подходящего на роль жениха, она ожидала, что Харриет ее отругает, но та ругаться не стала, что само по себе было странно. С той памятной ночи, когда Эдилин подралась с Табитой, Харриет сильно изменилась.
После ночи, проведенной с Ангусом, Эдилин вернулась в Бостон. Она, как уже бывало раньше, заперлась в своей комнате, надеясь выплакаться вволю и по опыту зная, что слезы принесут облегчение. Но слез не было. Ни тогда, ни потом. С тех пор она не пролила ни единой слезинки.
Эдилин думала, что Харриет станет читать ей нотации по поводу синяков и окровавленной одежды, но Харриет не стала ее отчитывать. Вместо этого она приказала принести наверх горячей воды для ванны и достала для Эдилин чистую одежду. Харриет не стала задавать вопросов о том, где была Эдилин и что делала. Казалось, мысли Харриет были где-то Далеко, и она вздрагивала при каждом звуке.
После того как Харриет уже в двадцатый раз едва не подпрыгнула, услышав самый обычный звук, Эдилин спросила:
— Ты думаешь, я собираюсь тебя поколотить?
— С чего тебе меня бить? — поинтересовалась Харриет.
— С того, что все эти синяки я получила во время драки.
Харриет, казалось, очнулась настолько, чтобы с любопытством взглянуть на Эдилин:
— Правда? И с кем ты дралась?
— С Табитой, — ответила Эдилин. — Она…
— Не знаю такой, — быстро сказала Харриет. Ее снова что-то отвлекло. — Что это было? Кто-то постучал в дверь?
— Я ничего такого не слышала, — зевнула Эдилин. — Если это мужчина, вели ему убираться к чёрту.
Харриет никак не отреагировала на грубость Эдилин. Она выскочила из комнаты. Эдилин слышала, как Харриет открыла входную дверь, но там никого не оказалось.
Вот уже несколько недель Харриет пребывала в состоянии постоянной взвинченности, что было на нее совсем не похоже.
Этим утром настроение у Эдилин было особенно мрачным. Она не позволяла себе думать об этом, но втайне надеялась, что носит под сердцем ребенка Ангуса. Конечно, плохо, когда ребенок рождается вне брака, но Эдилин это не пугало. Когда этим утром пришли месячные, она поняла, что между ней и Ангусом действительно все кончено. Навсегда. Она не знала, что сделала не так, но была уверена в том, что она ему не нужна, и теперь решила, что и ей от него ничего не надо.
Она холодно посмотрела на Харриет.
— Если ты так хочешь знать, — сказала Эдилин, намазывая маслом рогалик, — я думала о Табите.
— О Табите? — спросила Харриет и едва не подпрыгнула, услышав, что горничная что-то уронила в гостиной.
Харриет не помнила ничего из того, что Эдилин рассказывала ей про Табиту, и это было еще одним признаком того, что мысли Харриет витают где-то далеко.
— Что с тобой происходит? — рассердилась Эдилин.
— Со мной все хорошо. Продолжай свой рассказ. Так что там насчет этой Табиты? Может, нам стоит пригласить ее на чай?
— В кандалах или без? — спросила Эдилин, но Харриет ее не услышала, потому что горничная уронила что- то еще.
— Я этого не вынесу! — воскликнула Харриет, выбежав из комнаты.
— Шуметь в этом доме запрещено, — процедила сквозь зубы Эдилин и отодвинула тарелку.
Иногда она задумывалась о том, какой была до того, как дядя забрал ее из школы, и какой стала после этого. Разница была значительной. Тогда у нее было ощущение, что она достойна самого лучшего. Эдилин Толбот была абсолютно уверена в том, что у нее нет ничего общего с такими женщинами, как Табита или Маргарет. Маргарет попросила взять ее на работу, когда они прибудут в Америку, но Эдилин об этом и думать не хотела.
За прошедшие недели она много думала о той драке с Табитой. В то время Эдилин считала, что дерется за правое дело. Но сейчас она все чаще задумывалась о том, как сложилась жизнь Табиты после драки. Эдилин отчетливо помнила уродливый шрам, который показала ей Табита. Никогда в жизни Эдилин не приходилось сталкиваться ни с чем похожим. Да, дядя пытался заставить ее выйти замуж, да…
Эдилин знала, что на многие вопросы, касающиеся ее жизни, ответом будет «да». Но в конечном итоге она оказалась в выигрыше. Верно то, что мужчины обходились с ней дурно, но все закончилось тем, что она живет в комфорте, в собственном доме и имеет солидный счет в банке. Теперь, когда она приходила в банк, президент выходил ей навстречу и вел себя с подчеркнутой учтивостью.
Но что ждет Табиту? Что у нее осталось после того, как она лишилась драгоценностей? Что произошло с Маргарет и прочими женщинами с корабля? И вообще, что происходило с большинством женщин, которых высылали в Америку как преступниц? Те мужчины, что принимали их на работу, на семь лет беря на поруки, тоже клеймили их каленым железом?
— О нет! — воскликнула Харриет.
Она вернулась в комнату, села и взяла в руки газету, но на Эдилин даже не взглянула.
— Что там? — спросила Эдилин. — Опять подскочили цены на цыплят?
— Хуже, — сказала Харриет. — Мистер Сильвестр умер.
— До того как я успела выйти за него замуж? — хмыкнула Эдилин. — Какая незадача!
— Чем терпеть от тебя такие унижения, он предпочел сразу сойти в могилу, — огрызнулась Харриет. — Мистер Сильвестр — человек, который выращивает почти все, что ты ешь.
— О! — без особого интереса сказала Эдилин.
Она понятия не имела, чем занять себя в течение дня. Если она нарисует еще один натюрморт, ее стошнит.
— Бедная его жена. У них семеро детей, и младшему всего десять.
