Смех! Неужели смех? Долгие месяцы — казалось, целую вечность — она не смеялась от душн. Но Элен почему-то не чувствовала ни капли вины за то, что из сердца ее хоть на краткие мгновения ушла щемящая тоска.
Они мчались галопом, обдавая друг друга брызгами и смеясь, словно малые дети. Ричард вдруг состроил свирепую гримасу:
— Благодаря тебе я уже промок насквозь. За подобную дерзость придется искупать тебя в море.
— Сначала догони мою Сейри! Она заставила меня поверить в легенды о лошадях с крыльями. Сейри настоящее чудо, Ричард! Спасибо тебе за нее!
— Что ж, я рад, что угодил тебе. — Улыбающееся лицо Ричарда прямо сияло. — Но храни тебя боже от искушения раздразнить по-настоящему Саладина. Он догонит Сейри в любом случае, и я не ручаюсь за последствия. В способности своего коня я верю, от него не ускачет ни один всадник, ни одна резвая лошадка. Иначе я не выпустил бы тебя за ворота без охраны.
— Значит, ты все-таки не доверяешь мне?
— Скорее все время жду от тебя сюрпризов.
Элен улыбнулась:
— И правильно делаешь, Ричард.
Тропа увела их от моря в лощину, потом на плоскогорье, заросшее деревьями, приникшими к земле от постоянных ветров. Они поднялись на голую, выветренную, просоленную морским дыханием вершину, и их взгляду открылись извивы береговой линии, зеленая полоса влажной травы, белизна пенного прибоя, голубое море и вереница пологих холмов, напоминающих мирное стадо, спускающееся к этому живительному источнику на водопой.
Красота природы на некоторое время заставила их замолчать. Первым заговорил Ричард:
— Уэльс на восходе даже прекраснее, чем на закате, — заметил он.
— Нет, — возразила Элен. — Уэльс одинаков — и утром, и вечером, днем и ночью, в тумане и при солнце. Я не могла бы жить нигде, кроме как в этом краю.
— А мои люди, — сказал Ричард, — твердят, что Уэльс мрачен, что это негостеприимный край, где правят колдуны — порождения туманов, а их подданные — пещерные лесные дикари, и все подряд занимаются черной магией.
Элен улыбнулась:
— Берегись, Ричард! Уэльское колдовство уже начало на тебя действовать.
Ричард взглянул на свою спутницу. Да, он уже во власти магии, но не черной, а совсем иной…
Могучий конь и горячая грациозная лошадка возносили их все выше через пронизанные солнцем рощи к сладким медовым лугам.
На пути их лежало темное и, наверное, очень глубокое озеро, образованное серебристыми ручьями, сбегающими с гор. Поверхность воды, усеянная опавшими прошлогодними листьями, занесенными сюда ветрами, была загадочно недвижима.
— Это сказочное место, — прошептала Элен, по-детски радуясь тишине, царящей вокруг. — Здесь живет сам Тиутег!
Ричард спешился и отпустил коня на водопой. То же самое сделала и Элен. Они пошли по берегу озера. Густая зеленая трава с нежным шелестом ложилась им под ноги и вновь поднималась позади, заметая их след.
— Не думаю, что сказочный народец накажет нас за вторжение в свое королевство на какой-то краткий час. Я одарю гномов вином и сыром, если они позволят нам сегодня побыть здесь вдвоем.
Элен заметила, что на лице у Ричарда появилось выражение, как у школяра, отпущенного строгим наставником на каникулы.
— А почему именно сегодня?
Ричард не торопился давать ей объяснения. Он молча вернулся к Саладину, достал из-под конского седла одеяло, выбрал местечко посуше и расстелил одеяло на траве.
— Так случилось, что сегодня мой день рождения.
— О! — Элен растерялась, не зная, что сказать. — Желаю, чтобы этот день прошел для тебя хорошо и кончился так же радостно, как и начался.
Распаковав седельные сумки, Ричард выложил на одеяло нехитрую снедь, расставил чаши, наполнил их вином из фляги.
— Не такое уж это великое событие, но все же есть повод для праздника. Кстати, твой день рождения, кажется, тоже был недавно.
Элен отвела взгляд. Да, у нее был день рождения — месяц назад ей исполнилось семнадцать. И в этот день должна была состояться ее свадьба с Энионом.
Но ей не хотелось сейчас вспоминать об этом. Могла же она тоже устроить себе праздник, хоть ненадолго освободившись от тяжких воспоминаний.
Ричард галантным жестом пригласил ее сесть и протянул чашу с вином.
— У меня нет для тебя подарка, к сожалению… — сказала Элен.
— Я на это и не рассчитывал. С раннего детства я не получал подарков, и праздник устраивал себе сам.
Он срезал кинжалом мясо с жареной бараньей ноги и положил в ладонь Элен аппетитный кусок.
Они ели и пили в обоюдном молчании, слушая пение птиц и шум близких водопадов. Опустошив третью чашу вина, Элен прилегла навзничь и смежила веки. Пчелы вились над ее губами, привлеченные запахом вина. Солнечные лучи нежно касались кожи, аромат цветов кружил голову.
— Наверное, в раю так же хорошо, — погружаясь в забытье, тихо проговорила она.
— Священники толкуют, что там золотые города с жемчужными воротами.
— Да-да… Тогда здесь на земле все-таки лучше. Ричард налил себе еще вина, выпил. Потом перекатился по покрывалу ближе к Элен.
— Что ж, я с тобой согласен. Элен, не открывая глаз, спросила:
— Неужели у тебя ни разу не было настоящего праздника в день рождения?
— Почему же, был один чудесный день рождения, но тогда я был совсем маленьким. Отец мой постоянно отсутствовал, сражаясь на разных войнах, но мать заботилась обо мне. В тот день она подарила мне игрушку, которую смастерил наш арендатор. А еще надела новую одежду и выложила на стол засахаренные фрукты и разрешила есть вволю. Видишь, сколько радости сразу.
Элен представила Ричарда мальчишкой, уплетающим за обе щеки сладости, и, наверное, расхохоталась бы, если бы у нее были на это силы.
— А сейчас она по-прежнему балует тебя вкусными вещами?
— Она умерла, когда мне было семь лет. Отец вскоре женился вторично, и новая жена его не захотела терпеть меня в доме. Пришлось мне убраться прочь.
— Почему?
— Наверное, она желала главенствовать в доме. Ведь ее ребенок не мог претендовать на титул после смерти отца. Наследником по закону был я. Когда у нее родился сын, она превратила мою жизнь в ад. Отец сам решил отослать меня, чтобы в семье установился хоть какой-то мир. Мачеха и мой сводный братец Филипп неустанно молят Господа ниспослать мне преждевременную кончину. — Ричард горько рассмеялся. — Но пока Господь глух к их молитвам…
Элен от возмущения даже приподнялась, опершись на локоть.
— Твой отец должен был бы исхлестать ее кнутом и выгнать голышом на мороз.
Темперамент Элен внезапно взыграл. Сейчас она была уже готова встать грудью на защиту прав Ричарда.
— Он не очень-то виноват. Эта женщина свела его с ума. Такое бывает… — Ричард усмехнулся собственным потаенным мыслям. — Для меня он сделал все, что мог. Его нормандский сюзерен многим был ему обязан, вот отец и убедил сеньора взять меня в пажи. А когда я достиг положенного возраста, отец заложил почти все свои земли и на вырученные деньги купил мне коня и рыцарское снаряжение. Ричарду явно было больно об этом вспоминать, но все же он хотел как-то оправдать отца в глазах Элен.
