— А куда намерены ехать вы, Владимир? — тихо спросила Анна.
— Я собираюсь вернуться в Двугорское. Здесь мне более нечего делать. Ольга, судя по всему, сбежала, и теперь ее уже не догнать. Если у нее хватило здравомыслия, то она вернулась домой, если нет — значит, направилась навстречу своей гибели.
— Почему она обязательно должна погибнуть? — удивилась Анна.
— Она любит, и любит безумно, а это — прямая дорога в ад. Уж мне-то сие известно лучше всех.
— Так вы любили ее?
— А кто вам сказал, что я говорю об Ольге?
— В таком случае, вы, по своему обыкновению и присущему вам эгоизму, опять подумали, только о себе и один решили за всех, — Анна остановилась, и Корф вынужден был остановиться рядом с ней.
С залива потянуло ветром, и принялась припорашивать метель. Анна спрятала лицо в высокий воротник и вздохнула.
— За всех? — переспросил Корф. — Я помню, вам не нравилось, когда я принимал решения за вас.
— Я поняла, что ошибалась.
— Повтори… — Корф взял Анну за плечи и повернул к себе лицом. Анна с трудом разлепила покрывавшиеся инеем ресницы, и Корф смутился под ее пристальным и все понимающим взглядом. — Повторите, Анна, что вы сейчас сказали.
— Мне кажется, что, принимая решение уехать в имение, вы, по непонятной мне причине, оставляете дома самую важную часть вашей жизни.
— А разве у меня есть такая? — не веря своему счастью, прошептал Корф.
— Да, и, по-моему, это — я, — решительно сказала Анна.
— Но… Как же театр? Вы не можете вот так все бросить и уехать? В глушь, в деревню, с опальным и разжалованным дворянином, оставшимся без гроша в кармане и без надежд на будущее?
— Могу, — кивнула Анна. — Вы молчите? Почему? Вы боитесь?
— Н-нет… — пробормотал Корф.
— Так вы возьмете меня с собой?
— Да, черт возьми! Да!..
* * *
— Мари! Мне сказали, вы уезжаете? — Александр вбежал в комнату принцессы, не помня себя от горя и растерянности. — Как это могло случиться? Чем я обидел вас?
— Боже, ваше высочество, — вздохнула Мария, — вас неверно информировали. Наши договоренности в силе, я просто попросила императора разрешения навестить родной Дармштадт.
— Договоренности? — ужаснулся Александр. — Вы говорите так, словно решение о свадьбе было подписано, как пакт о ненападении. А я говорю с вами о чувствах… О тех, что вы испытываете ко мне, и о тех, что я питаю к вам.
— Послушайте, Александр Николаевич, — умоляющим тоном сказала Мария, — помните, вы говорили мне на балу: наша любовь зависит от умения доверять друг другу. Прошу вас, не задавайте мне вопросов. И просто поверьте, что моя любовь к вам неизменна, и я вернусь в Россию, чтобы до конца пройти с вами тот путь, что предначертан мне судьбой.
— Мари, поверьте, я не хочу причинять вам страдания, мне лишь жаль, что наш последний перед вашим отъездом разговор получился таким печальным. И я хочу, чтобы вы тоже знали — в моем сердце нет места другой женщине. Мне нужны только вы. Вы напишете мне?
— Я буду вам писать, — кивнула Мария. — Часто, очень часто…
Потом она жестом дала понять Александру, чтобы он оставил ее. И, едва за ним закрылась дверь, выплеснула все эмоции, мучившие ее весь этот кошмарный вечер — упала головою в подушки и разрыдалась.
А Александр вернулся к себе. Войдя в кабинет, он заметил у стола какого-то человека в костюме пажа. Александру показалось, что это одна из ищеек Бенкендорфа, и он, сделав вид, что вооружен, постарался придать своему голосу максимум твердости и приказал:
— Извольте перестать рыться в моих бумагах, господин хороший! Ваше место — в подворотне, а не в кабинете наследника престола!
Паж вздрогнул и обернулся.
— Наконец-то ты пришел… — только и смогла вымолвить Ольга. — Сашенька, милый, это я! Я вернулась.
— Оля… — Александр покачнулся. — Почему ты здесь?
— Разве я смогла бы жить без тебя? — Ольга бросилась к нему, припала на грудь. — Я сбежала при первой возможности!
— Ты сошла с ума! — Александр едва не оттолкнул ее. Ему претила сама мысль, что кто-нибудь мог случайно войти в, кабинет и застать их. — Как ты проникла во дворец?
— Небеса хранили меня и помогали мне! — Ольга, казалось, не замечала его холодности.
— Но тебя, наверное, уже ищут!
— О, да! — рассмеялась Ольга. — Господа жандармы переполошили всех дам на балу, но никто не догадался искать меня здесь.
— Ты была на маскараде? — Александр вдруг все понял, и все стало на свои места: странная назойливость Жуковского, буквально не отходившего от него ни на шаг, секреты отца с Бенкендорфом и даже трагически необъяснимое решение Марии вернуться в Дармштадт. Боже, она все знала! И только он пребывал в неведении и веселился, как ребенок. — Но как ты добралась до Петербурга?
— Это невероятно долгая история, — легкомысленно махнула рукой Ольга. — Мне пришлось воспользоваться гостеприимством семьи жениха княжны Репниной, а потом я гостила у барона Корфа.
— Они осмелились помогать тебе? — воскликнул Александр.
— Если бы, — усмехнулась Ольга. — Все наперебой уговаривали меня вернуться в Польшу, а Корф даже собирался сделать это насильно. Но я убежала от него! И вот я здесь, рядом с тобой, и больше нас не разлучат ни люди, ни расстояния!
— Скоро я женюсь, — тихо сказал Александр, в который раз отстраняясь от льнувшей к нему Ольги.
— Женись, я просто хочу, чтобы все было так же, как раньше, словно мы никогда не расставались. Ты — все, что мне нужно! Я не хочу другой судьбы, другой любви, я буду твоей наложницей, только не прогоняй меня, — обиженная его настороженностью, Ольга вдруг расплакалась и упала перед ним на колени.
— Оля, встань! — Александр принялся поднимать ее. — Не надо унижаться, родная… Ты навсегда останешься в моем сердце, я никогда не забуду тебя. Но пойми: я полюбил принцессу Марию, и я не смогу причинить ей боль. Все кончено, мы никогда не сможем быть вместе.
— Я не верю тебе, — Ольга принялась целовать его руки. — Нет, нет! Это не правда! Ты любишь меня! Ты не любишь ее, и ты не будешь с нею счастлив.
— Тебе лучше уехать, — Александр отвел взгляд.
— Матерь Божья! — вскричала Ольга. — Ради этой встречи я пожертвовала свободой, репутацией, своим будущим, наконец! Я пожертвовала всем ради тебя, и что нашла, проделав тысячу верст, скрываясь под чужим именем, пройдя через столькие унижения? Скупые слова… Холодный тон… Пустой взгляд…
— Я не просил этих жертв, — пожал плечами Александр. — И не лгал тебе, призывая вернуться. Ты уехала — я был уверен, что это навсегда.
