Мара машинально положила руки себе на грудь. Так же машинально, не задумываясь, она легонько их погладила и тотчас же почувствовала, что все тело ее налилось теплом, а соски под ладонями отвердели и приподнялись.
Мара закрыла глаза и вызвала в памяти образ Сэма. Она представила себя и его в постели, представила, как его обнаженное тело прижимается к ее телу. Сердце девушки учащенно забилось, она почувствовала приятную и волнующую слабость, возбуждающую и одновременно успокаивающую. Мара мечтала сейчас лишь об одном – чтобы отвердевшая плоть Сэма оказалась рядом с ее плотью! Ни разу в жизни она не видела возбужденного мужчину. Правда, в школе несколько мальчишек с грязными помыслами пытались показывать девочкам интимные части тела, но это – совсем другое. Мара постаралась представить Сэма, стоящего над ней на коленях, Сэма, страстно желающего ее. Она представила, как его ладони легли ей на груди, и застонала, заметалась по постели, ощущая под обнаженными ягодицами прохладу простыни. Страсть пожирала ее, сжигала, и вскоре даже простыни и покрывало стали казаться раскаленными.
Мара гадала: существуют ли такие же заведения, какие Мэрион основала в Бисби, дома с определенной репутацией, только предназначенные для женских утех? Ее влечение к Сэму было столь велико, что Мара в конце концов решила: если бы подобные заведения существовали, она непременно им покровительствовала бы.
Неделю спустя из Финикса в Бисби прибыли две дипломированные опытные сестры милосердия. Дом, который Мэрион решила использовать для подготовки медицинских сестер, был наскоро очищен от некоторых легкомысленных аксессуаров, необходимых для успешного ведения прежнего дела, то есть от непристойного содержания картин и фресок, французских биде и прочих предметов, без которых не могли обойтись бывшие обитательницы этого дома и их клиенты.
Мэрион обратилась к добровольцам – девицам в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет, – а также к сестрам, прибывшим из Финикса:
– Нашим учебником станет «Руководство для армии Соединенных Штатов по военно-полевой медицине». Я надеюсь, что вы все будете читать по главе из этого руководства каждый вечер после занятий и готовиться к следующему уроку, чтобы потом ответить на вопросы, которые вам зададут мисс Джоан Хэйген и мисс Сесиль Дюма, наши инструкторы. Вам предстоит пройти курсы подготовки, рассчитанные на четыре недели, после чего группа будет приписана к медицинскому подразделению, подчиненному соответствующему воинскому подразделению.
До того, как мы начнем, скажу еще кое-что: мисс Хэйген и мисс Дюма нуждаются в жилье, пока будут находиться в Бисби. Я поселила бы их у себя, но есть некоторые… обстоятельства, препятствующие этому. – Мэрион откашлялась, прочищая горло, и этот кашель прозвучал весьма многозначительно.
Мара прикрыла губы ладонью, пряча улыбку. Она знала, что на прошлой неделе один из самых известных американских сенаторов остановился на роскошной вилле Мэрион. Очень многие знали этого сенатора в лицо, он был почти так же известен, как президент Маккинли. Мэрион же пыталась сохранить анонимность его визита.
Слово взяла Мара:
– Мэрион, я сочла бы за честь принять у себя в доме обеих молодых леди. Места у нас хватит, и я уверена, что они прекрасно поладят с моей дочерью.
Молодые женщины улыбнулись, явно обрадованные предложением Мары. Джоан Хэйген была девушкой двадцати трех лет, приятной наружности, чуть полноватой, даже, скорее, пухленькой; ее веселое круглое личико украшали прелестные синие глаза и яркие веснушки на щеках и переносице. Двадцатилетняя Сесиль Дюма была ослепительной брюнеткой с классическими чертами лица, выразительными черными глазами, высокими скулами и черными как смоль подстриженными волосами; кудрявая челка падала на высокий лоб девушки. Дочь французских эмигрантов, осевших в Финиксе, Сесиль прибыла в Америку восьмилетней девочкой, однако по-прежнему говорила с очаровательным акцентом, впрочем, едва уловимым.
На первом занятии, продлившемся два часа, Джоан и Сесиль продемонстрировали, как оказывать первую помощь раненым, как накладывать повязку, чтобы остановить кровотечение, и как применять антисептики для обеззараживания ран и постельного белья. Затем объяснили, как изолируют пациентов с инфекционными заболеваниями. Кроме того, к великому смущению многих представительниц прекрасного пола, им был преподан весьма откровенный урок: молодым леди объяснили, как следует вести себя в случае венерического заболевания.
– Это касается всех присутствующих здесь девушек, – добавила Мэрион. – Вам будут оказывать внимание солдаты, которых вам предстоит встретить. Это одинокие молодые мужчины, оторванные от дома и семьи, изголодавшиеся по утешению и женской ласке. И их будет гораздо больше, чем вас. Поэтому, видите ли… Такие хорошенькие молодые женщины – вы станете для них более желанными, чем еда и питье… По этому поводу моя старенькая мама говорила: «Мэрион, если ты не можешь быть добродетельной, будь по крайней мере осторожной». Ясно ли я выразила свою мысль? Если вам случится предаться недозволенным радостям, то затем следует принять душ и воспользоваться смесью крепкого уксуса с водой, добавив в эту смесь побольше йода.
Все девушки-добровольцы захихикали и отчаянно покраснели. От смущения они не знали, куда девать глаза, и уставились в пол. Только Мара никак не реагировала на речь Мэрион – склонив голову, она старательно строчила в своей тетради.
– Уксус… вода… много йода, – бормотала она, облизывая губы.
Когда Мара, Джоан и Сесиль уже возвращались домой, француженка заметила:
– Мара, вы и ваша прекрасная мама совсем не походите на других американских женщин, которых мне доводилось встречать. Когда речь заходит об интимных отношениях мужчин и женщин, они приходят в ярость или чуть не падают в обморок от стыда. Они предпочитают делать вид, что ничего подобного не существует, вернее, полагают, что это – нечто постыдное, поэтому неизбежно испытывают потом чувство вины. Как-то в больнице Святого Франциска я встретила молодую женщину, сестру милосердия, недавно вышедшую замуж. Я спросила, как ей нравятся интимные отношения с мужем. Сначала она была так шокирована, что не могла вымолвить ни слова. Когда же наконец обрела дар речи, то сказала: «Каждый раз, когда у нас это бывает, я закрываю глаза, думаю об американском флаге и про себя бубню гимн «Звездно-полосатый флаг». Mon Dieu![23]
Сесиль постучала себя пальчиком по лбу – она была в полном недоумении.
– Эти бедняжки даже не понимают, чего лишают себя. Верно, Джонни? – Француженка ткнула подругу локтем под ребро.
