Кристин Монсон - Блистательный обольститель

Анне-Лиз улыбнулась, ее глаза с кошачьим разрезом хитро сощурились.

— А почему бы мне не выйти за профессора Сандервиля?

— Но он же старый… втрое старше тебя, — ответил Дерек, не замечая иронии в ее словах и начиная сердиться. — Как такое могло прийти тебе в голову?

— Он знает, какой у меня прекрасный характер, и без колебаний женится на мне. Он настоящий рыцарь!

— Но, надеюсь, что он еще и мужчина. А мужчина не может оставаться ни холостяком, ни рыцарем больше двух недель.

Она улыбнулась на этот намек, продолжая разыгрывать его:

— Я доверяю ему, что же касается тебя… то ты отъявленный распутник.

— Распутник? Где тебя воспитывали? — До глубины души оскорбленный, он поднялся.

Она ласково взяла его за руку.

— Дорогой, я не собираюсь стеснять тебя обязанностями…

— А я хочу, чтобы они у меня были, — жарко протестовал он. — Как ты не понимаешь, что я могу стать превосходным нормальным мужем?

Мохаммед Афзул, закончив завтракать, поднялся с земли. «Как трудно убедить в чем-нибудь женщину!» — подумал он и тяжело вздохнул. Пока он ел, Марджа не переставал бранить его за то, что он приютил незваных гостей.

— Они станут смертью для нас. — Она опять наседала на брата. — Мы должны избавиться от них, пусть уходят!

— Марджа, я уже наслушался сегодня. Или иди домой, или помогай мне в поле. Мне надо работать, — он стряхнул крошки хлеба с одежды.

Марджа фыркнула:

— Позови своего друга с его женой, которые развлекаются, вместо того чтобы помогать тебе. Разве хорошо, что он так задерживается? Никак наглядеться друг на друга не могут! Он не смотрит на нее, только когда надевает сандалии. А есть ему, видите ли, в такую жару не хочется!

— Почему любимая жена полковника должна копаться в грязи? — Он повернулся к Мардже спиной и, взяв мотыгу, начал окучивать ростки маиса. В последний раз взглянув на него, Марджа сокрушенно покачала головой, подняла свою корзину и направилась в деревню.

Пыльная улица была пуста, только скорпион стоял, прислонившись к дереву, и пристально смотрел на Марджу, когда она шла к дому. В дверях она столкнулась с деревенскими женщинами, явно поджидавшими ее.

— Который час? — спросила она раздраженно. — Почему вы всегда ходите ко мне со своими жалобами, хотя собираетесь сместить моего брата? — Она стукнула корзиной по пыльному полу.

И в этот же момент одна из женщин ударила Марджу тяжелым деревянным предметом. Глаза Марджи широко раскрылись, она закачалась и не успела увернуться от второго удара. Комната закружилась у нее перед глазами, и она упала. Ее дыхание стало прерывистым, как звук пилы о грубую доску. Женщины подхватили ее под руки и потащили в угол, где к крюку на стене уже была привязана конопляная веревка. Накинув петлю на шею Марджи, они подняли ее на ноги. Когда веревка оторвала ее от пола, она еще хрипела, но через мгновение дернулась в агонии и затихла. Марджа висела беспомощно, как пустой мешок, на фоне белой стены.

Дерек вздохнул и взял Анне-Лиз на руки. Ему всегда не хватало аргументов в споре с ней. Тихая и спокойная, она была упряма, как, впрочем, и он. Крик никогда не приносил пользы. Теперь она улыбалась ему, но он все равно не был уверен, что она не поддразнивала его, когда объявила о возможности свадьбы с профессором Сандервилем.

— Скажи, что ты не собиралась делать этого. — Он вглядывался в нее.

— Не беспокойся, — ответила она мягко. — Мы ведь не знаем, беременна я или нет, да и жив ли еще профессор Сандервиль… Единственно, в чем я уверена, так это в том, что мы не можем дольше оставаться здесь.

— Вероятно, ты права. — Он не мог отвести от нее восхищенных ее красотой глаз. — Даже если ты говоришь об этом, просто желая сменить тему. Думаю, нам надо уйти в джунгли еще до конца недели. Мохаммед Афзул сказал о том же.

— Он был верным и добрым другом для нас, — проговорила она, высвобождаясь от его рук. — Я молюсь, чтобы мы не доставили ему беспокойств. Старый скорпион все больше неистовствует в последние дни.

Дерек поцеловал ее:

— Мохаммед Афзул будет беспокоиться, если я не присоединюсь к нему в поле. Скоро убирать первый урожай, а ему некому помочь, надо идти. — Он потерся носом о ее щеку. — Какое ты лакомство… хорошая цена за мой завтрак. Марджа каждый день приносит одно и то же — чупатти и рис.

Его губы пощипывали ее ухо, потом губы. Влажный хлопок ее сари был удивительно прохладен. Сияющее солнце пробивалось сквозь тенистые деревья, и Анне-Лиз была подобна белой лилии под ним. Стройное и прекрасное создание, она струилась, как шелк, в его руках, ее кожа была бархатной, как у молодого оленя. Желание снова поднялось в нем, и он проник в нее спокойно, как вздохнул, его тело уверенно слилось с ней. В этот момент она снова принадлежала ему. Не разделяя его веры в то, что Бог даст им прекрасное завтра, он был благодарен ей за настоящее.

Ее губы были нектаром, их любовь становилась единым потоком. Страсть, захватив обоих, все нарастала. Жара придавила их как сонное покрывало, делая их усилия как бы не зависящими от них. Ощущение было убаюкивающим и страстным, нереальным, как сон, и реальным, как их вспотевшая кожа и неровное дыхание. Когда момент наступил, они почувствовали удовольствие, острое как нож, сделанный из тумана. И когда лицо девочки появилось перед ними, она решили, что это сон. Но это было наяву.

Маленькая Нани с испугом и одновременно с благоговением смотрела на их наготу. Какое-то время она даже не могла говорить, а только глядела на них своими большими темными глазами, затем наконец решилась:

— Вы… вы должны уходить, — зашептала она неистово, — они убили Мохаммеда Афзула и Марджу. Они убьют и вас, если найдут. Скорпион им сказал, что вы ангрези.

Дерек вскочил, быстро замотал свою набедренную повязку и бросил Анне-Лиз мокрое сари:

— Быстро… мы должны взять лодку, раньше чем нас найдут. На воде им будет труднее догнать нас, чем на дороге.

— Спасибо тебе, Нани, — сказала Анне-Лиз девочке. — Ты поступила храбро… но теперь ты должна уйти, они могут догадаться, что ты нас предупредила.

Девочка стремительно убежала. Пальцы Анне-Лиз дрожали, когда она поспешно натягивала сари. Ей хотелось спросить Дерека, куда же они пойдут, но сдержалась. У нее будет достаточно времени для вопросов… если они выживут.

Дерек схватил Анне-Лиз за руку, и, прячась в тени деревьев, они побежали с отмели к тому месту, которое служило пристанью для лодок деревенских жителей. Дерек быстро выбил днища лодок, стоящих на берегу. Потом перенес Анне-Лиз на пирогу и оттолкнул ее от берега. Затем лег поперек борта и перебрался в лодку. Как только лодка отошла от берега, из леса выскочили двадцать мужчин, вооруженных палками и мотыгами. Дерек, а за ним и Анне-Лиз начали усиленно работать веслами. Мужчины притащили старый мушкет Мохаммеда Афзула, и один из них выстрелил. Не умевший обращаться с оружием, он прицелился слишком низко, и пуля ударила о воду. С полминуты он неумело возился с мушкетом, перезаряжая его, и это дало возможность беглецам выбраться с отмели. Но тут же несколько смельчаков бросились в воду, держа ножи в зубах. Один из них уже ухватился за корму, но в то же мгновение получил веслом по зубам. Он сразу пошел ко дну, пуская кровавые пузыри. Следующего преследователя сокрушил страшный удар в висок. Он схватился за голову, дико крича. Потом, видимо, перепугавшись не на шутку, поспешил к берегу. В ту же минуту Дерек увидел, что один из индусов выхватил весло у Анне-Лиз и наклонил лодку. Закричав, она вцепилась ему в глаза ногтями, но он все тянул за весло. Дерек ударил его. Руки индуса ослабли, он упал в воду, широко раскинул руки, и вскоре вода поглотила его. Дерек и Анне-Лиз вновь схватились за весла. Вдруг солнце блеснуло на стволе перезаряженного мушкета на берегу. Появилось черное пороховое облако, вторая пуля просвистела около уха Дерека. Видимо, стрелок уже чему-то научился. Лодка тем временем скользила все дальше, и третья пуля уже не могла ее достать. Тогда индусы бросились к лодкам на берегу. Через минуту воздух наполнился злобными проклятиями — все лодки были сломаны.