– Я помогу, но лишь при одном условии: ты и твоя команда перестанете искать Неоми и вампира.
Значит, Неоми действительно жива.
– Как ей удалось выжить?
– После того как ты грубо выпотрошил ее? Она стала фантомом. Это долгая история. Здесь не обошлось без колдовства.
Рок воскликнул:
– Фантом! Неудивительно, что я никак не мог поймать ее. У меня не было никаких шансов, да?
Никс грустно покачала головой:
– Не было. В особенности потому, что я предупреждала ее о каждом твоем шаге…
Это сообщение подействовало ошеломляюще на обоих мужчин. Наконец Кейд сказал:
– Ты знала, что она жива? Ты же говорила нам, что она умерла. Ты лгала…
– Да, а люди, которые лгут, – плохие. Нет-нет, я не имею в виду тебя. – Глаза у нее стали пустые, и она продолжила: – Я действительно приврала, но только чтобы судьба привели тебя сюда и чтобы ты бродил тайком вокруг Валгаллы в эту полночь – теперь, когда Грут мертв, волшебный меч принадлежит тебе, а Холли…
– Что Холли?
– Ничего. – Она изящно поднялась с земли. – Я начну осуществлять наш план, – сказала она, уходя. – Кстати, – крикнула она через плечо, – твой брат вернулся в город.
– Как тебе нравится здесь, в Валгалле? – спросила Никс.
– Очень нравится, – ответила Холли, не сумев разобраться, находится ли ее тетка в здравом уме.
Никс была источником информации. Но чтобы получить эту информацию, нужно было, во-первых, поймать ее, а во-вторых, улучить момент, когда она пребывала в здравом уме. За последние две недели Холли не очень-то везло ни с тем, ни с другим.
– Ты устроилась на новом месте?
Это вызвало у Холли раздражение. К чему она клонит?
– Да, – не сразу ответила она.
Она не могла вернуться в свою квартиру на чердаке, поэтому согласилась на комнату в Валгалле. Реджин научила ее, как жить в этом доме: красть одежду у других и защищать свою собственную, узнавать, кто недавно получил одежду из химчистки, чтобы заполучить действительно стоящие вещи, предчувствовать, что над тобой собираются напроказить, и этого избегать.
Холли полагалось тренироваться с оружием несколько раз в неделю, особенно с приближением Приращения. Реджин помогла ей испробовать разные мечи, чтобы подобрать такой, какой ей больше всех понравится.
– Все, что угодно, лишь бы небольшой, – только и попросила Холли.
В свободное время Холли работала над своим кодом.
– А как же твое преподавание? – спросила Никс.
– Я могу получить докторскую степень, не выходя отсюда.
Холли понимала, что ее кода будет достаточно для докторской. Никс спросила:
– Но ты ведь знаешь, что можешь выходить отсюда, когда захочешь?
Холли кивнула.
– Я рада, что Реджин взяла тебя под свое крылышко, – заметила Никс. – Хотя меня это удивляет. Она не самая отзывчивая из валькирий.
Холли сказала:
– Она уже призналась, что пользуется мной, чтобы развлечься, и советовала мне не относиться к этому слишком серьезно.
Реджин даже собиралась помочь ей найти изгоняющего дьявола для «смеющихся дам», хотя поехать с ней на тот мост она отказалась. Реджин Лучезарная ужасно боялась привидений. Поэтому Холли все еще искала себе спутницу, чтобы поехать с ней в Мичиган зимой.
Да, Холли устраивалась. Жизнь была почти что надо. Если не считать того, что она была беременна и носила в себе семя злого демона. Хотя на самом деле и не верила, что Кейд – носитель зла. Если честно, она простила свою тетку. Без вмешательства Никс Холли все еще упрямо цеплялась бы за свою прежнюю жизнь.
Единственное, чего она всегда хотела, – это чувствовать себя обычной. В Законе так и было. Даже с ее постоянными загибами и маниями Холли была здесь уместна. Никс сказала ей, что она окончательно ощутит себя собой во время поездки, и действительно, Холли обнаружила, кто она есть – Холли Блистательная.
Это было ее новое имя. Оно ей даже нравилось. Особенно когда она сравнила его с первыми идеями сообщества: Холли Брюхатая, Холли Отважная Мать-Одиночка и Холли Глиняный Кувшин.
По словам Никс, они выбрали ей такое имя потому, что она умная, а еще и потому, что она пошла за северным сиянием, пытаясь избавиться от опасности.
– Что ты думаешь о Кейдеоне? – спросила Никс. – Не можешь же ты бросить его навсегда.
Он действительно не лгал, что Холли – его судьба. В первую неделю он приходил в Валгаллу каждую ночь. Поначалу вел себя, словно владелец этого дома, прямиком направляясь к парадному входу – или, по крайней мере, намереваясь это сделать. Призраки ловили его и ударяли о дуб со всей силой.
Если он звал Холли, ее тетки нахлобучивали наушники ей на уши, а потом еще энергичней науськивали призраков на него. А потом, пять ночей назад, он перестал приходить…
Теперь, когда у Холли появилось время, чтобы все обдумать, она припомнила все, чему Кейдеон без устали учил ее. Наверное, он действительно испытывал к ней какие-то чувства и рассчитывал, что Холли сама сумеет себя освободить, когда он отдаст ее.
Его «неотложные потребности» поглотили его целиком. Ему пришлось делать выбор, и она проиграла. Холли почти понимала это. Но вот чего она не могла понять – это как он смог прогнать ее тогда, в крепости Грута. Он, конечно, одурачил ее. Ей никогда не забыть, какое у него было лицо, когда он сказал:
– Никогда не верь демону…
Оглядываясь на их отношения, Холли никак не могла понять, было ли в них что-нибудь настоящее.
Никс кашлянула, и Холли поняла, что совершенно выключилась из разговора.
– Ты о чем-то задумалась, дорогая?
– Э-э-э… нет, все великолепно. Спасибо, что проведали меня.
– Я действительно рада, что ты здесь. – Никс улыбнулась безучастно. – Но теперь тебе нужно переехать.
Въехав в имение Ридстрома, он разволновался. Почему брат не велел кому-нибудь сообщить о своем спасении? В голове у Кейда кишели всякие версии. Подвергли ли Ридстрома пыткам? Сделали ли с ним что-нибудь настолько ужасное, что он не может никому показаться на глаза?
Кейд остановил свой старый грузовик. С сердитым видом взял меч. Он презирал это оружие и был рад возможности избавиться от него.
Подойдя к главному дому, Кейд заметил, что все занавески задернуты. Но как только он подошел к двери, она открылась со скрипом – ее отворил сам Ридстром. На нем не было ни рубашки, ни ботинок, и он застегивал джинсы, как если бы только что натянул их.
При виде его брови у Кейда поднялись.
– Ридстром?!
Его брат… изменился.
В его стиснутых челюстях появилась злая складка, которой раньше не было. Твердые мускулы шеи и плеч набухли от напряжения. Глаза были прищурены, и в них читалось безумие. Четыре тонкие струйки крови бежали по его груди и по оцарапанной щеке – как если бы кто-то провел по его коже когтями. Что происходит, черт побери?
