Только когда Маура выудила из молодых людей мельчайшие подробности их приключений, им позволено было уйти в спальни, чтобы выспаться – все они почти не спали прошлой ночью. Поначалу Маура не хотела верить в невиновность Мигеля, но обаяние испанца и мнение брата, которому она доверяла, сделали свое дело. К разочарованию Бренча она настояла на том, что необходимо нагреть воду для купания Дженны и Голубки.
– Ложись спать, – сказал он Мауре, пытаясь от нее отделаться. – Я позабочусь, чтобы леди получили все, что нужно.
– Ага, только ты понятия не имеешь о том, что может понадобиться леди. Предоставь это мне и позаботься о собственных нуждах. – Она похлопала Мигеля по руке и подмигнула ему. – А также о нуждах своего друга. Тебе с ним придется спать вместе. Остальные комнаты сданы в наем.
«Я как раз и хотел позаботиться о собственных нуждах», – проворчал Бренч, слишком тихо, чтобы могла услышать сестра. Макколи заметил, как Дженна отвернулась, чтобы скрыть усмешку, и ощутил желание проучить ее. Ей и правда безразлично, проведут ли они эту ночь вместе, и что в этом смешного? Может, на сегодня она насытилась им? По правде говоря, Бренч предполагал, что Дженна будет испытывать болезненные ощущения, если так скоро уступит его настойчивости. Эта мысль немного смягчила гнев Макколи, поднимавшегося вслед за женщинами на второй этаж с большим баком дымящейся воды; Мигель нес ведро.
– Не волнуйся, друг мой, – сказал испанец, когда они оставили женщин в комнате, в которой тем предстояло вместе спать, и вошли в свою. – Будут еще ночи.
Но тон Мигеля говорил, что распределение по комнатам ему нравится не больше, чем Бренчу.
– У вас с Голубкой все наладилось?
– Я надеялся, со временем… – начал Мигель.
– Хочешь сказать… если у тебя будет целая ночь?
Испанец расплылся в улыбке.
– Si, целая ночь может дать мне все то, к чему я стремлюсь.
Мужчины сменяли друг друга у открытой двери своей комнаты, чтобы не пропустить момента, когда женщины завершат купание. Когда наконец все стихло, Мигель прокрался по коридору к комнате женщин. Он тихонько постучал и позвал Голубку. Когда индианка открыла дверь, Мендоза вытащил ее в коридор и объяснил, что Бренч очень хочет побыть с Дженной наедине, и он не обманывал Голубку.
Понимающе улыбнувшись, Голубка вернулась в комнату и тихонько прикрыла дверь.
– Дженна, это Мигель. Ты не могла бы на минутку оставить нас одних?
– Да, конечно, – Дженна посмотрела на ночную сорочку, которая уже была на ней. – Но куда я пойду в таком виде?
– В комнату Бренча.
Лукавая улыбка индианки объяснила все без слов.
– Понятно. Это была идея Бренча. Голубка, ты не должна этого делать, если…
– Сомневаюсь, что Мигеля пришлось упрашивать. И, – Голубка отвела взгляд в сторону, – по правде говоря…
Дженна кивнула и тут же вздрогнула, ощутив сладкое томление внизу живота.
– Хорошо, если только Маура не узнает.
– Я попрошу Мигеля постучать к вам до рассвета.
Дженна набросила поверх рубашки свободный халат и вышла из комнаты. Она лишь на мгновение встретилась взглядом с Мигелем и тут же, покраснев, опустила глаза. Он улыбнулся и коснулся ее щеки костяшками пальцев.
– Любовь – это самое главное в жизни, chiquita. Никогда не стыдись того, что у тебя на сердце. На земле слишком многие не умеют любить и быть любимыми.
Дженна поблагодарила испанца, чмокнув его в щеку, и поспешила дальше по коридору.
Мужчин устроили в самой дальней комнате. Дверь отворилась так быстро, что Дженне стало ясно: к ее шагам прислушивались. Ни слова не говоря, Бренч увлек ее в комнату и заключил в объятия. После долгого поцелуя он взял Дженну за руку и повел к кровати. На нем были только джинсы. Его волосы были влажными после мытья и сияли в тусклом свете огня, пылавшего в простом кирпичном камине.
Комната была в два раза больше той, где должна была спать Дженна, она занимала весь торец вытянутого здания. Одна ее половина была обставлена как спальня – огромная кровать, гардероб и ящик для белья. Вторую половину занимал письменный стол, заваленный бумагами. Стену украшали сделанная вручную карта-схема местных шахт и несколько рисунков. Пол перед камином закрывал ковер из медвежьей шкуры, на котором стояло большое мягкое кресло и маленький столик. Комната освещалась только пляшущими языками огня в камине.
И улыбкой Бренча.
– Я знала, что ты найдешь способ добиться своего, – дразнящее произнесла Дженна.
– Во всем… – он прижал к себе молодую женщину, уткнулся носом ей в шею и принялся нащупывать кружевной край полы халата, – что касается тебя. Запомни это.
Дженна и пальцем не пошевелила, когда Бренч стянул с ее плеч халат, позволив ему упасть к ногам. Ее голос был низким и хриплым.
– Могу напомнить, что пару раз не получилось по-твоему… и это касалось меня.
– Обязательно было ставить это мне на вид, – прорычал Макколи. Он покусывал ушко любимой, борясь с крошечными пуговицами на ее ночной сорочке. – Скажи, вы, женщины, нарочно повсюду пришиваете эти дьявольские пуговицы, чтобы выводить из терпения нас, мужчин?
Дженна хихикнула и повернулась к нему лицом, чтобы ветретиться с губами Бренча.
– Нет, мы делаем это, чтобы получить больше поцелуев, прежде чем вы добьетесь своего.
– Ах, вот как?
Его руки замерли, потом скользнули по ее бокам. В ту же секунду Дженна почувствовала, что они задирают ее ночную сорочку.
– Но я могу получить что хочу, ничего с тебя не снимая. Дженна выскользнула из объятий Макколи, смеясь.
– Ну уж нет! Если чего-то от меня хочешь, придется отдать столько же, сколько возьмешь.
Макколи бросился к ней, обхватив руками за талию и не давая вырваться. Они повалились на кровать, Бренч оказался сверху.
– Я отдам, женщина. – Он стал целовать Дженну, пока у той не перехватило дыхание. – Я отдам тебе все, что хочешь, а может, даже немножко больше.
Он, теперь уже быстро, снял с женщины ночную сорочку, а с себя джинсы. Его руки и губы, казалось, были повсюду. Дженне чудилось, что ее водоворотом уносит вверх – Бренч начал пробуждать в ней чувственность и наполнять ее горячей страстью, казалось, способной сжечь заживо.
Позже, укутавшись в лоскутное одеяло, они лежали в объятиях друг друга на мягком меховом ковре и обсуждали планы, как поймать в ловушку Слида Хендрикса.
Поцеловав Дженну в макушку, Бренч спросил:
– Что будешь делать, когда все это закончится и ты встретишься с отцом?
– Я еще так далеко не загадывала. Нужно будет поехать домой, узнать, как там мама.
Бренч мог предположить что угодно, но только не то, что она может покинуть Юту.
