Кивнув, Элспет встала, а затем, наклонившись, поцеловала Илзбет в щеку.
— Пойду и скажу твоему отцу.
— О нет, мама!
— Да, дочка! Так что если услышишь брань и крики — я убью мерзавца! — не обращай внимания. Я его подготовлю, и мы сможем поговорить обо всем как разумные люди.
Несколькими часами позже Илзбет сидела в главном зале наедине с родителями и смотрела, как отец ходит из угла в угол, бормоча угрозы в адрес Саймона Иннеза. На ее взгляд, отец вовсе не выглядел ни подготовленным, ни разумным. Однако ее мать спокойно сидела в кресле возле камина и шила.
— Думаю, сейчас уже поздно отрубать ему эту часть тела, дорогой, — сказала Элспет, когда Кормак Армстронг преисполнился особо кровожадным желанием. — Кроме того, только подумай: нашей дочери будет очень ее не хватать, если она и этот болван действительно поженятся, как им, собственно, и следует поступить, да и сами они, я уверена, этого хотят.
При мысли, что дочь может получить удовольствие от этой части тела Саймона, у отца сделалось такое лицо, что Илзбет засмеялась. Но она поспешно умолкла, когда Кормак гневно воззрился на дочь. Нет, отец решительно был не способен рассуждать разумно.
— Они поженятся, — твердо сказал он. — Не желаю иметь внука, которого заклеймят как незаконнорождённого.
— Срок совсем маленький, — заметила Элспет.
— Сколько? — спросил он, глядя на живот дочери.
— Два месяца. — Густо покраснев, она торопливо добавила: — Мне было очень страшно. Я была совсем одна и не знала, поймают меня или нет. Вдруг меня казнят, как изменницу?
Илзбет не договорила, потому что отец прижал ее к своей широкой груди.
— Но он не воспользовался твоим положением?
— Нет! Саймон — честный человек. Только я думаю — после истории с Генри он немного растерялся.
Кормак отступил на шаг, с изумлением глядя на дочь.
— Растерялся? Сэр Саймон Иннез, ищейка короля?
Набрав в грудь побольше воздуху, Элспет выложила все, что знала, о жизни Саймона. С рождения до того, как его предала Мэри, вплоть до нынешних дней, когда Саймон узнал, что Генри пытался убить троих младших братьев, когда те были совсем детьми.
— Видишь? Генри испоганил каждый день их жизни. Но самое страшное — он был безумен. Надеюсь, что я права, лишь ужас безумия вынудил Саймона уйти. С другой стороны, если он боится именно того, что безумие может передаться его детям, то, вероятно, никогда не избавится от страха.
Кормак покачал головой.
— Кому-нибудь следовало прибить этого Генри, едва тот появился на свет.
— И то правда, — согласилась Илзбет. — Он погубил столько жизней. Но Саймон никогда не будет таким. Он слишком честный и достойный человек! У него есть драный приблудный кот, которого он обожает: тот спит у него на коленях и ест жареных цыплят чуть ли не с его тарелки. — Она улыбнулась матери, когда та рассмеялась. — И он находит очень милым, когда Элен играет с ним.
— У нас месяц или два до начала дождей — после этого мы не сможем путешествовать. Дадим ему время, пусть одумается.
Он улыбнулся, когда Илзбет обняла его, расцеловала в щеки и выскочила из зала, потом взглянул на жену.
— Я была права.
— Да, ты была права. И я позволю тебе торжествовать, но совсем недолго. А потом нам придется найти способ вбить толику здравого смысла в голову этого парня.
— Сейчас он по ней тоскует. Пусть же тоска совершит чудо.
— Думаю, теперь здесь все идет, как, надо, — сказал Рори, подходя к Саймону, остановившемуся возле перил.
Саймон закатил глаза, прекрасно зная, что сейчас последует разговор об Илзбет.
— Да, мы переживем суровую зиму.
— Все еще боишься сойти с ума?
— Нет. Чем больше времени проходит с тех пор, как я видел обезумевшего Генри, тем быстрее уходит страх. И я живу с братьями! В нас нет порока, я вижу это ясно. И в отце тоже не было. То есть отец был обычная скотина. — Саймон усмехнулся, когда Рори засмеялся. — Нет, я больше не думаю, что во мне таится безумие. И бешенство прошло, — добавил он.
— Какое бешенство?
— Почти неконтролируемый гнев, который меня охватывал каждый раз, когда Генри проделывал очередную мерзость. Недавно я понял, что испытывал это чувство с ранней юности. Тогда я был слишком мал, чтобы сделать что-нибудь!
— Это был протест против несправедливости, которую творил Генри. Ты наделен особым чувством справедливости. Наверное, оно у тебя с рождения. Вот ты и негодовал, когда видел, как брат творит злодейство за злодейством.
— Да. Я тоже прихожу к такому выводу. Еще я вспомнил, что и пальцем не тронул Илзбет, несмотря на приступы ярости. Даже пытался заставить ее покинуть мое общество, так как боялся, что буду с ней груб.
— Итак? Ты собираешься ехать к ней?
— Я оскорбил ее, оставил на целых два долгих месяца. Не думаю, что она встретит меня с распростертыми объятиями.
— Конечно, она сердится. Я подозреваю, что тебе придется заслужить ее прощение. Она того стоит.
— Почему ты так в этом уверен? Ты встречался с ней лишь однажды.
— Мы просили ее рассказать о тебе. Каждое сказанное ею слово выдавало ее любовь к тебе, брат. Каждое слово! Всякий, кто слушал ее, понимал — ему лучше не подвергать сомнению твою честность или честь, иначе она вырвет ему язык. Вот за каким сокровищем я тебя посылаю. — Рори вдруг подмигнул и улыбнулся. — А еще она очень красивая молодая особа.
— Значит, ты думаешь, что она меня любит?
Рори возвел глаза к небу.
— Дорогой Боже, сделай так, чтобы я не уподобился дураку Саймону, когда встречу свою женщину! Да, остолоп ты этакий, я думаю, что она тебя любит. Нет, не думаю — уверен, что любит. Никаких сомнений!
— Что ж, тогда, пожалуй, мне нужно ехать к ней и просить ее простить меня за глупость.
И Саймон бросился вниз по ступеням.
Следуя за ним по пятам, Рори заметил:
— Вот мошенник! Ты давно решил ехать!
— Да. Когда я отходил ко сну прошлой ночью, до меня вдруг дошло, что я разрешаю собаке с котом спать на моей постели, потому что не могу больше оставаться там в одиночестве.
Не обращая внимания на смех Рори, Саймон отправился собирать все, что ему понадобится в путешествии в Эйгбаллу.
Саймон пытался любезно улыбаться Морэн, но ничего не помогало. Женщина смотрела на него с презрением. Вот уже две недели Саймон делал все, что в его силах, чтобы увидеть Илзбет, но она отказывалась его замечать. Отсылала назад письма и подарки, швырнула в стену цветы, прямо в вазе. Целила ему в голову, был уверен Саймон.
— Вы ошиблись с выбором, и это после того, как я вас предупредила! — сказала Морэн.
