устали, — без прикрас пояснил он княжне, — охранять бург, гонять по лесам непонятно кого, охранять ваших людей… При этом, есть почти пустую похлебку и кашу с молоком. На то, что домой мы вернемся почти без добычи, думаю, Вам жаловаться не стоит.
— Учитывая, что нам теперь придется покупать все, что вы разгромили, не сочтя достойным добычи, — согласилась Гримница, внимательно глядя десятнику в глаза, — не стоит.
Странно, в последнее время они виделись каждый день, но только сейчас она заметила, что этот человек давно уже не высыпается. Сейчас он видел перед собой не врага, и не госпожу, а просто назойливую девчонку, не дающую ему спокойно делать его работу, и говорил с ней соответственно. Но и она, наверное, впервые увидела в нем не врага, не чужого солдата, а просто усталого мужчину.
— А теперь Вы, госпожа, требуете, чтобы я отослал еще двоих, потому что Вам срочно надо на торг. Дождались бы хоть господина. Мне он, между прочим, строго настрого приказал Вас беречь.
— Так ты меня и береги, я-то никуда не собираюсь. Мне лишь и надо, чтобы наши люди могли благополучно вернуться с припасом.
— Ох, госпожа… Я посоветуюсь с господином Каи, что еще он скажет.
— Ну, советуйся. Только завтра с утра мои люди выезжают. — Твердо сказала княжна, прекращая разговор.
Следующие дни прошли в ожидании и работе. Фите с Тэде должны были вернуться только через три дня, от Арне по-прежнему не было никаких вестей, а неизвестные враги тоже не спешили тревожить поселян. Осмелев, женщины снова пошли по пустующим хатам в поисках того, что могло бы пригодиться. Отстирывали, латали, перешивали…
Но самой радостной находкой оказались семена. Семена репы и прочие огородные богатства, заботливо увязанные в клочок старой рубахи и бездумно выброшенные кем-то в угол старой хаты.
— Вот ведь! — Возмущалась баба Зоряна, разглядывая находку. — А у меня все узелки поразвязывали, видно, деньги искали.
— А какая это репа, Зорянко? Осенняя или зимняя? — Полюбопытствовала баба Марыля, заглядывая подруге через плечо.
— Да откуда ж мне знать? Какая есть. — Вполне равнодушно пожала плечами Зоряна. — Главное, пока хлопы наши приедут, мы уже и огород успеем посадить.
И поселяне опять копали, сажали, собирали, сушили и квасили все, что можно было выхватить в околице, не углубляясь далеко в лес. Постепенно к ним присоединилась и Красава. Женщина то ли отошла, наконец-то, после родов, то ли оправилась после потери мужа, от которого до сих пор не было вестей, то ли просто пожалела сына, который все эти дни надрывался за всю семью. Как бы то ни было, прибавилась пара рабочих рук, которые пусть и работали, в основном, в своем собственном огороде, зато не не ждали, пока кто-то это сделает за них.
— Надо бы за лес сходить. — Сказала Красава как-то вечером у костра.
— А что тебе, молодуха, за лесом понадобилось? — С прищуром посмотрел на нее дед Соберад.
— Поле там у нас. Может, не добрались до него заксы? Рожь уже колосится, должно быть, если не вытоптали…
— Рожь? — Заинтересовался дед.
— Батя говорил, что там песок, кроме ржи и сарацинки все равно ничего не растет. — На правах главы семьи вступил в разговор Ясь. И тут же смутился, — Только я с осени там не был, придется мамке показывать.
— Ничего, посмотрим, что там за рожь. — Утешил его дед. — Может, будем и с хлебушком. Все ж на одной репе и квашеной лебеде зимовать.
— Мы — будем. — Строго ответила ему Красава, а с остальными поделимся, еси будет чем делиться.
— Ма-ам! — Укоризненно протянул Ясь.
— Что, "Ма-ам"? — Передразнила его Красава, — Что мы с твоим отцом сеяли, то я сама и пожну. Мне вас кормить надо, об остальных путь закс теперь беспокоится, раз взялся. Или ты думаешь, господин твой заксонский мне коровой мужика заменит, а мои детям — отца?
Ясько упрямо поджал губы и, круто развернувшись, пошел со двора. Дед Соберад, глядя на такое, лишь укоризненно покачал головой.
— Не с того ты, молодуха, новую жизнь начинаешь, не с того…
— А я этой новой жизни не просила! — Снова огрызнулась женщина. — Мне и в старой хорошо жилось.
— Старая жизнь — она такая, — не стал спорить дед, — как птица: всегда краше кажется, когда уже пролетела.
С этими словами он ушел со двора, предоставив Красаве право думать как хочет. С высоты своих лет он знал, что зима — большая, она все расставит по своим местам.
Гримница, которую к работам вне крепости допускали пока неохотно, тоже ничего не сказала, только вздохнула. Запах свежего ржаного хлеба снился ей уже ночами, но достать из заветной шкатулки лишние монеты без согласия мужа она не решилась, довольно и того, что привезут посыльные.
Посыльные вернулись, привезя не только покупки, но и кучу вестей. Первой вестью было то, что мародеры, оказывается, отметились не только в окрестностях Пехова. В давно обжитых заксами, бывших приграничных, землях тоже участились нападения на отдаленные хутора и угон скота. Местные не будь дураки, тут же написали жалобу своему господину, прося навести порядок.
Второй вестью было то, что местный барон, опасаясь, что новые соседи начнут сманивать его крестьян, уже объявил о снижении податей.
— Так что хорошо, госпожа, — посмеиваясь, рассказывал Фите, — что мы поехали в старых мундирах. Нас там, прямо как родных, в городе встретили.
— Почему? — Не поняла Гримница.
— Ну, как же… Обычно после войны подати повышают, а после той, где мы воевали, подати снизили. Стало быть, мы — герои. Собственно, из-за этого и задержались: на овец хорошую цену дали, так стадо Тэде в телегу не влезло.
— Да ладно тебе, ста-адо! — Довольно отшутился Тэде. — Вон, всего-то пару ягнят прикупил. На следующее лето, если повезет, с приплодом будем.
— На следующее лето, — подхватила его шутоку подошедшая Ванда, — мы с приплодом будем и без твоей скотины. — Правда, красавицы?
Видя, что знахарка обращается к ней, княжна смутилась от такого намека. А ведь и правда, о таком повороте она как-то и не задумывалась. Понятно, что у замужних баб родятся дети, но она пока не успела
