Сперва Саймон подумал, что она занимается интимным туалетом, так она задрала кверху свою льняную ночную сорочку, а одной ногой опёрлась на табурет, когда поднесла влажный тампон к своему маленькому, сладкому, соблазнительному местечку. Его «петушок», уже наполовину возбужденный, тотчас начал протискиваться через полы шёлкового халата.
Потом он увидел, что Луиза вставляет тампон глубоко внутрь себя. Ощущая, как опускается его желудок, Саймон затаил дыхание, чтобы увидеть, достанет ли она его обратно, но по завершении в руке её ничего не было.
Он довольно часто посещал бордель, чтобы знать, чем это она занималась. И ему легко было догадаться почему. Чёрт её побери, она из-за этого отказывала ему в близости!
— Как ты посмела! — прошипел он.
Луиза подпрыгнула, и краска стыда, залившая её щёки, когда она встретилась с ним взглядом в зеркале, была достаточным подтверждением его подозрений.
Ощущение предательства пронзило его.
— Это не то, что ты думаешь, Саймон, — прошептала она.
— Нет? — войдя в гардеробную, он хлопнул позади дверью. — Так ты не пытаешься помешать мне произвести на свет наследника?
Луиза резко опустила ногу.
— Нет… я-я имела ввиду… это не имеет отношения к …
— Я половину молодости провёл в публичном доме, Луиза. Я по одному взгляду распознаю тампон, предназначенный защитить от зачатия ребенка.
Пройдя мимо неё, он окунул палец в чашу с жидкостью, что стояла на туалетном столике, затем поднёс его к носу и понюхал. Резкий запах уксуса ударил в ноздри.
Неописуемо разгневанный, Саймон ткнул в неё пальцем.
— Вот почему ты приходишь ко мне в постель такая «надушенная» в интимном месте. Вот… вот из-за этого «переодевания» ты не позволишь мне раздевать тебя или заниматься с тобой любовью где угодно, а не только постели…
— Ты должен позволить мне объяснить, — защищалась Луиза.
— Что? Что ты до сих пор в тайне ненавидишь меня? Что, несмотря на все компромиссы, на которые я иду ради тебя, ты решила плести против меня интриги? — боль, подступавшая к горлу, грозила удушить его. — Не удивительно, что ты так охотно согласилась покинуть Лондонских женщин, когда я награжу тебя ребенком — ты намеревалась сделать так, чтобы у меня никогда ничего не вышло.
— Неправда. Это только на время, пока…
— Не изберут вашего радикала? — фыркнул Саймон, всё ещё с трудом веря, что она была настолько жестока, чтобы без его ведома лишить его детей. — Таким образом оставляя меня без малейшей надежды стать премьер-министром? Вот так ты хотела подорвать мой авторитет? — он вылил уксус в ночной горшок, затем кинул чашей в дверь. — Не бывать этому!
Пока Луиза продолжала глазеть на него, потрясенная внезапной вспышкой неистовства, он вздернул её ночную рубашку, готовясь собственноручно вынуть тампон.
Тогда она начала плакать.
— П-пожалуйста, Саймон, — рыдала она. — Я не… это не…
Она с трудом говорила сквозь печальные всхлипы, и они разрывали Саймона, заставляя проклинать себя за то, что расстроил её. Затем проклинать за то, что вообще обращает на них внимание.
Боже милостивый, он умилительно одурманен ею. Он опустил её ночную сорочку.
— Вынь его, — тихо произнёс он. — Немедленно!
Луиза кивнула, потом снова опёрлась ногой на табурет.
— Ты д-должен понять. Я-я не готова иметь детей, вот и всё. Мне лишь н-нужно некоторое время… подготовиться… к крови… и к докторам…
Саймона остановило то, как она произнесла «докторам», — таким тоном можно было бы говорить о змеях. Тем же тоном в спальне в доме Дрейкера она говорила, как доктора пускают женщинам кровь и ставят банки.
— Я-я не пыталась п-подорвать… — она продолжала всхлипывать, вытаскивая тампон. — Это действительно ничего не…
Луиза не могла окончить фразу из-за рыданий, и теперь он вспомнил и другое. Как даже после прибытия его доктора в тот день, пока они с Дрейкерам обсуждали брачный договор, она не позволила тому осмотреть её, как они не настаивали.
Потом были замечания, которые она сделала в школе — о том, как рожают заключенные… о крови. Но почему она была так…
Саймон вдруг вспомнил разговор с сестрой о принцессе Шарлотте и застонал. Пропади оно все пропадом.
Он схватил её дрожащую руку, когда она клала на стол тампон.
— Ты была там, да? — хрипло произнес он. — Ты присутствовала, когда принцесса умерла в родах.
Не в состоянии говорить из-за слёз, Луиза кивнула.
Всё дело было в страхе. Который он бы распознал, не будь таким тупицей.
Браня себя за горячность, он заключил её в объятия.
— Тш-ш, дорогая, — произнес Саймон возле её уха. — Всё хорошо. Тш-ш.
Подавляя рыдание, она обвила его руками, ища утешение у своего мучителя, и он всеми силами утешал её, бормоча успокаивающие слова, поглаживая ей спину.
— М-меня не пускали смотреть на роды, — задыхалась Луиза, его халат пропитывался её слезами. — Они выгнали почти… в-всех из её спальни.
Саймона поглаживал и успокаивал её, чувствуя себя деспотичным чудовищем.
Она силилась совладать со своими неудержимыми рыданиями.
— Но она была м-моей сестрой. Я любила её. И я-я спряталась у неё в г-гардеробной.
— О, дорогая, — нежно сказал он.
— Роды были очень тяжелыми, — прошептала она у его груди. — Она кричала часами…
Саймон мог лишь представить. Он слышал, что принцесса Шарлотта провела два с половиной изнурительных дня в родах.
— Но потом родился мёртвый ребёнок. Он был огромный, слишком большой для… и они не воспользовались щипцами и… — яростно заговорила Луиза. — Было слишком много крови, так много… не только после, но и до этого тоже.
Она обратила на него сквозивший гневом взгляд.
— К тому времени, как у неё начались роды, они уже пускали и пускали ей кровь, а ещё практически уморили её голодом. Чего же они ожидали, когда она начала рожать? Какая женщина смогла бы родить ребенка, если бы вынесла столько…
Она снова залилась слезами, и страх, переполнявший её, бередил ему душу. Саймон прошёл поцелуями по её волосам, виску, влажным щекам. Его горло саднило от ужаса, когда он представлял, каково это было для неё, оказаться свидетелем такого. Ей было только двадцать два — все еще слишком молода, чтобы позволять ей мучиться этим. Почти такого же возраста, как принцесса.
— Ты должна была мне рассказать, — прошептал он. — Жаль, что не поступила так.
Луиза продолжала стоять в его объятиях.
— И чтобы ты сделал? Сказал мне, что… мой страх пустячный. Что Регина… благополучно произвела на свет двоих детишек, — она сглотнула. — Я знаю, что роды не всегда так ужасны, как я навоображала себе. Но каждый раз, как я думаю о…
