Шотландец стоял на некотором отдалении, у камина. И то ли от этой отстраненности, то ли от его тона Игрейния почувствовала, как в ней поднимается дух противоречия.
– Почему? Неужели ты считаешь, что я сумею сбежать из зала, в котором полно твоих людей? Тем более ты сам сказал, что мне не удастся никого переманить на свою сторону? Так что и беспокоиться не о чем.
– Ты не пойдешь вниз, – спокойно ответил он, – потому что я хочу, чтобы ты оставалась здесь.
– Ты хочешь, или ты приказываешь мне остаться? Если я уйду, ты прикажешь кому-нибудь притащить меня сюда?
– Попробуй – увидишь. – Эрик подошел к двери и грустно улыбнулся: – Ну так как? Решаешься?
– Я выйду, а меня тут же приволокут обратно?
– Не исключено. Может быть, я сам этим займусь. Ну так как?
Игрейния обвела взглядом его фигуру. Слипшиеся волосы, ноги в грязи – все говорило о том, что он совсем недавно занимался военными учениями.
– Я жду, – тихо произнес он. Игрейния презрительно вздернула голову.
– Если потащишь, разорвешь мне всю одежду. – Она вернулась к камину и села около него.
– Ты забыла отдать распоряжение насчет ванны, – напомнил Эрик.
– Ты ближе к двери.
– Сейчас ближе я. А до этого ближе была ты. И я попросил тебя достаточно вежливо.
– Могу повторить только то, что ты уже много раз слышал: я здесь пленница. А пленники не лакеи, которые с готовностью исполняют приказы господ.
Улыбка шотландца стала шире – дурной признак. Игрейния вспомнила, что с самого начала хотела сбежать, потому что не знала, насколько серьезно он на нее разозлился.
Он шагнул к ней. Она поднялась.
– Я распоряжусь о ванне. – Она проскользнула мимо мужа, открыла дверь и нос к носу столкнулась с Джарретом. Передала ему желание Эрика вымыться и стояла на пороге, борясь с желанием броситься вслед за ним. Тяжелая ладонь легла ей на плечо и избавила от всех сомнений.
– Благодарю, миледи, ты очень любезна. Игрейния покосилась на его руку.
– А держать меня обязательно?
– Еще бы. Меня совсем не привлекает мысль позволить тебе поддаться искушению бежать в зал, а потом унижать, когда я взвалю тебя на плечо и потащу наверх.
– Как трогательно, что ты тревожишься о моей репутации! Но лучше бы ты вспомнил об этом раньше, когда затевал шутовской брак.
– Это официальная церемония, а как ты на нее попадаешь, не имеет значения.
– И не имеет значения, что ты уходишь, не раскрыв рта? – напомнила она.
Эрик пожал плечами.
– Возвращайся в клетку, маленькая птичка.
Игрейния прищурилась. Как бы ей хотелось, чтобы шотландец не мог читать ее мысли. Его прикосновение лишило ее воли. Она опять оказалась у камина и ощутила, как давят на нее стены, хотя помещение было достаточно просторным.
– Прекрасно, – произнесла она. – Я остаюсь. И пока ты моешься, будем говорить друг другу колкости.
– Не понимаю, Игрейния, почему тебе так хочется говорить колкости? Ты пленница. Но тебе позволено носить богатые одежды. Твоя тюрьма – это твой бывший дом. Ты кокетничаешь с мужчинами, принимаешь пищу вместе со всеми и не отрицаешь, что тебе нравятся некоторые из твоих злобных тюремщиков.
– Но они все равно остаются тюремщиками. А ты учишь военному искусству тех, кому придется воевать с людьми, которым я храню верность. И которых люблю.
– Доброго короля Эдуарда! – усмехнулся Эрик. Игрейния колебалась.
– Я выросла в Англии. Там, где его считают славным и могущественным королем, высокородным и справедливым, – одним словом, Плантагенетом, кому дана власть повелевать и издавать законы. – Ее голос дрогнул. – Я видела его при дворе. Как и подобает королю, он был добр и великодушен.
– Да, да, я совсем забыл: графская дочка знает толк в придворной жизни. Ты знавала Эдуарда. И Роберта Брюса – тоже. Не сомневайся – Эдуард считает тебя не менее значительной пешкой, чем Брюс. Вот только почему он не желает тебя спасать, этот добрый и великодушный король? Он тебя предал! И ты прекрасно знаешь, что он не раз отдавал приказы нападать на мирных поселян.
– Я знаю только одно: люди и с той, и с другой стороны, завоевывая земли врага, проявляли злонамеренность и жестокость, – ответила Игрейния.
– Мы не нападали на Англию, – возразил Эрик. – Это Эдуард старается нас захватить. А мы защищаемся как можем. И будем продолжать, доколе хватит сил. Я обучаю людей сражаться против тирании.
– А сражение со мной – это тоже война против тирании? – сердито спросила Игрейния.
– Ваша война давно проиграна, бой окончен, вы – завоеванная территория. А я вовсе не тиран.
– Самый настоящий тиран! – вскричала она. – И я, как и Шотландия, буду сопротивляться, пока смогу…
Раздался стук в дверь. Игрейния замолчала – она не желала брать в свидетели слуг.
Тем более что, похоже, на этот раз она потерпела поражение.
Даже в собственной душе.
Эрик открыл дверь. На пороге стоял Гарт. Он возглавлял длинную вереницу слуг с котелками с водой. Процессия шла долго-долго, но наконец закончилась. И вот дверь закрылась за последним слугой. Эрик стянул с себя одежду и окунулся в ванну, словно Игрейнии и не было в комнате.
А она осталась в кресле, лишь сильнее впилась ногтями в деревянные подлокотники. Эрик мыл волосы, и теперь только одна его голова возвышалась над водой.
Но через минуту он встал на ноги и преспокойно стоял обнаженный в клубах пара, а у Игрейнии перехватило дыхание. Она чуть не подпрыгнула, когда он повернулся взять мыло и кусок ткани, а потом, намылив ее, снова сел в ванну.
Игрейния больше не могла выносить этого зрелища. Она поднялась и пошла к ванне. И сразу поняла – он ей не доверяет. Эрик моментально повернулся и настороженно уставился на нее.
– В чем дело? Хочешь потереть мне спину?
– Не будь смешным – я ведь не Марго. – Его взгляд похолодел, и Игрейния поняла, что сморозила глупость. Она и сама не понимала, как эти жестокие слова могли сорваться с ее губ.
– Да, ты не Марго, – спокойно подтвердил Эрик и откинулся в ванне. – Совершенно на нее не похожа. – Тон его демонстрировал, что сравнение вовсе не в пользу Игрейнии.
Не надо было говорить то, что она сказала. А теперь лучше уйти, убеждала она себя.
– Но ты – это ты. Другого у меня нет, – вздохнул шотландец.
Уйти, и поскорее, твердила она себе.
Она было повернулась к двери, но последние слова подействовали словно соль на рану. И Игрейния не стерпела. Эрик давал ей возможность уйти, но она ею не воспользовалась.
– Что правда, то правда. Я не такая обожающая жена, которая еще невестой не сводила с тебя глаз, а в замужестве поступилась всем: своими убеждениями, чувствами, мыслями. Совсем не такая!
