Шотландец поднялся. Распаренная кожа блестела от воды и мыла. Игрейния отскочила к двери, уверенная, что, голый и мокрый, он не побежит за ней в коридор. Но не успела она взяться за ручку, как Эрик схватил ее за плечи и повернул к себе.
– Что ж, я тебе скажу, раз ты такая любознательная, – прошипел он. – Марго, когда выходила за меня замуж, отнюдь не была робкой невестой. Марго задолго до свадьбы стала моей подругой. Я ослушался отца и родных, когда вступал с ней в брак, потому что Марго не была богатой. Да, она не принесла мне денег, земель и имений. Но зато подарила безграничную верность. Ее не страшило презрение людей, и она следовала за мной, куда я ее звал. Страшно представить, что ей пришлось вытерпеть. Она была образованной, умной, красивой, но забыла о себе и жила только мужем. Она бросила все и пошла за мной.
Игрейния почувствовала, что дрожит, хотя не понимала отчего. Она знала, что Эрик не причинит ей вреда. Разве что стиснет посильнее. Но в его глазах полыхал такой голубой огонь, что ей показалось, она вот-вот сгорит в нем. А ощущение его мокрого тела рядом с собой почему-то унижало больше, чем пощечина.
– Я не могу быть Марго, – прошептала она.
– А я – твоим драгоценным, витающим в облаках идеалистом Афтоном.
– Ее-то ты наверняка слушал.
– А что тебя слушать: ты со мной не разговариваешь, а если даже и снизойдешь до разговора – только оскорбляешь! Тебя не бьют, не заковали в кандалы, кормят. Так что, может быть, ты наконец изволишь смягчиться?
– Я и так превратилась у своих в изгоя из-за того, что так мягко с тобой держусь, – горестно проговорила Игрейния и потупилась.
Эрик взял ее за подбородок и поднял лицо.
– У каких таких своих? С обитателями Лэнгли, которые пережили чуму, и с моими заключенными в замке людьми обращались совершенно одинаково. Здесь Шотландия. Если кто-то утверждал, что верен Эдуарду, то делал это из страха. Зато все готовы служить королю, который подарит им свободу. Ты слышала, чтобы в Лэнгли кто-нибудь бренчал кандалами? Ворота открыты: вход и выход свободен.
– Для всех, кроме меня, – процедила Игрейния.
– Куда тебе идти?
Она вздохнула и промолчала. А Эрик серьезно посмотрел ей в глаза и продолжил:
– Ты не хуже меня знаешь, что Найлз Мейсон и Роберт Невилл – оба те еще мясники. И коль скоро тебе не удастся ускользнуть на материк, тебя сделают трофеем Роберта Невилла – этакий подарочек в обертке из поместий и богатых земель.
Игрейния понимала, что попалась в ловушку собственных аргументов, а Эрик терпеливо ждал ее ответа.
– Слава Богу, ты по крайней мере не мясник! – бросила она. – И не интересуешься землями в Англии.
– Ни в коей мере.
– Но Лэнгли ты захватил?
– Да.
– В таком случае зачем тебе нужна я?
– Интересный вопрос, – улыбнулся шотландец, но ничего не ответил. – Спасибо, что хоть не считаешь меня мясником. Вот я владею тобой и, как ни странно, вполне этим доволен.
– Доволен, что я тебе не совсем противна?
– Ты прекрасно знаешь, как действуешь на мужчин, – сухо произнес он. – У тебя лик ангела и фигура богини.
Такой комплимент был для Игрейнии неожиданным, даже при том, что он был высказан столь равнодушным тоном. Она облизнула губы, все еще испытывая желание убежать.
– К тому же у тебя характер огнедышащего дракона, – продолжал шотландец.
– А ты, похоже, сделан из железа.
– Наверное, так и есть. А жизнь во мне поддерживают иллюзии.
Плечи Эрика были покрыты шрамами. Игрейния машинально дотронулась до одного из них и провела пальцем по извилистой борозде.
– Нет. Ты из плоти и крови. И тебе наносили раны.
– Но я всегда выживал, а мои враги умирали. Игрейния отдернула руку, но шотландец успел схватить ее и прижать к своей груди.
– Что ты хочешь, Игрейния? Свободы? Я не могу тебе ее дать. Чтобы тебя ценили? Ты потрясающая – молодая, красивая, умная, ты умеешь сострадать. Я горюю по Марго, и это не пройдет еще долго. Как и твоя память об утонченном, образованном человеке, который любил тебя больше собственной жизни. Ты не можешь себе представить, что значит потерять ребенка. Но ничего изменить нельзя: они умерли, а мы живы. Извини, если я тебя обидел. Я рад, что тебе понравились Джейми и другие мои люди. Только не пытайся использовать их симпатии против меня. А я, со своей стороны, клянусь, что никогда не буду тебе вредить. Нас вовлекли в войну, и я почти ничем не способен облегчить твоего положения. По шотландским законам и по законам церкви ты – моя жена. Мне гораздо приятнее иметь жену, чем пленницу. Черноволосую колдунью, чаровницу с фиалковыми глазами, не знаю, как тебя еще назвать. Я очень рад, что ведьма, жена, пленница, соблазнительница стала моей.
Игрейния стояла замерев. От его наготы жар разлился по ее телу.
– Извини, Что упомянула Марго, – прошептала она. Эрик немного помолчал и кивнул. А затем улыбнулся.
– Сейчас нам придется оплакать еще одну потерю. Хотя и не такую огромную.
– Ты о чем?
– Я собираюсь порвать твое платье.
– Порвать мое платье?
Эрик сильнее прижал ее к двери, и сквозь ткань она ощутила его мокрое тело – бугристые мышцы груди, мускулистые руки и внизу живота – свидетельство его страсти. Удивительное, неповторимое, пьянящее чувство. Будоражащее, волнующее, как прикосновение его пальцев к щеке, его губ к ее губам – сначала мимолетное, потом настойчивое, моментально разжигающее желание.
Эрик оторвался от ее губ и прошептал:
– Ты само совершенство.
– Ты тоже ничего. – Игрейния провела ладонью по его плечам. – Хоть и весь искромсанный. – Она прижалась щекой к его груди: ее манила его влажная кожа. Она ласкала губами его тело, осушала языком каждую капельку воды и приходила в восторг, чувствуя, как он распаляется. Физически он ее очень привлекал. Превосходная гора мускулов и жил, выглядящая чувственно и притягательно. В его росте и широком развороте плеч было опасное очарование. Он сумел ее покорить.
Эрик произносил ласковые слова, но Игрейния не понимала их смысла. Сам их звук сводил ее с ума. Дыхание мучительными толчками вырывалось у него из груди, его тело казалось туго скрученным жгутом. Он запустил пальцы ей в волосы и тихо застонал.
Но ей тоже нравилось возбуждать чувства, она ценила в себе это качество. Потому что, разжигая партнера, Игрейния сама испытывала сильное влечение…
Через некоторое время Игрейния обнаружила, что ее платье и в самом деле безвозвратно испорчено.
Разодрано чуть ли не в клочья.
Но она нисколько не жалела об этом.
Разведчики ежедневно выезжали за ворота замка.
Они знали, что войско врага появится непременно. Только не знали, когда и откуда.
