Тридцатого мая, оставив в Пенсаколе гарнизон, Эндрю Джэксон триумфально покинул город, направляясь в Теннесси, к своей жене Рейчел.
Казалось, теперь Армана в армии ничего не держало, можно было с чувством выполненного долга отправляться домой. Однако это его совсем не радовало. В надежде как-то собраться с мыслями он взобрался на крышу одного из самых высоких зданий в Пенсаколе и стал наблюдать, как выходят из города войска генерала Джэксона.
Теперь Арман уже понимал, что его протесты против казни тех двух людей действительно были наивными и что генерал Джэксон, наверное, поступил правильно.
Захваченный красочным зрелищем отъезда генерала, Арман слишком поздно услышал позади себя какие-то звуки, похожие на шаркающие шаги. Нисколько не встревожившись, он начал медленно поворачиваться. Но не успел он повернуться, как чьи-то сильные руки грубо схватили его сзади и швырнули к краю крыши. Потеряв равновесие, Арман покатился вниз.
Последнее, что он услышал, падая на булыжную мостовую, был смех, знакомый смех, похожий на рев осла.
– Моя дорогая Фелис, – разливался соловьем Джошуа Стерлинг, – не могу вам передать всю меру своего восторга. Вы оказали мне большую честь, включив в число приглашенных на этот чудесный вечер. В Бофоре все скорбят по поводу безвременной кончины Эдуарда, и, когда стало известно, что я приглашен, многие просили передать вам привет и искренние соболезнования. Понимаю, какое горе вам пришлось пережить, поэтому я особенно рад видеть вас уже достаточно оправившейся, чтобы принимать друзей.
– Спасибо, сэр, – кивнула Фелис, улыбаясь. – Это время действительно было для меня крайне тяжелым. Слава Богу, теперь все позади.
«Какая у этого Стерлинга глупая улыбка, и как он демонстративно счастлив, что оказался в числе немногих гостей на сегодняшнем ужине, – подумала Ребекка. – Сейчас он похож на старую клячу больше, чем когда-либо. Того и гляди раскроет пасть, обнажит свои желтые зубы и заржет!»
Фелис сидела по правую руку от Стерлинга, а Ребекка, к своей досаде, – по левую. Всего гостей было восемь. Они приехали либо из Бофора, либо с других островов в районе Порт-Ройал. Ребекка со всеми была более или менее знакома и считала их довольно приятными людьми, хотя и несколько скучноватыми. Это были скорее друзья Фелис, чем Эдуарда, и не случайно. Приятели Эдуарда, яркие и фривольные, сейчас, когда Фелис лишь пытается снова вернуться к светской жизни, были бы совершенно не к месту.
– А вы, Ребекка, прекрасны, как всегда! – Стерлинг повернулся к ней, одарив «счастьем» полюбоваться его лошадиной улыбкой. – Должен сказать, замужество вам к лицу! – Он округлил глаза и по своей давней привычке, от которой, видимо, не собирался отказываться, устремил неподвижный взгляд на грудь чуть выше выреза. Ребекка находила эту привычку исключительно неприятной. Обычно в таких случаях Стерлинг продолжал что-то говорить, и казалось, что он обращается не к ней, а к ее груди. Ребекке вдруг очень захотелось сделать так, чтобы он сидел и ждал, пока «она», то есть грудь, ему ответит.
Ребекка радовалась, ожидая этот вечер и надеясь хотя бы на время развеять невыразимую скуку своего существования, но недавний разговор с Маргарет полностью испортил праздничное настроение. Как можно вести какие-либо приятные беседы, когда все мысли сосредоточены на Армане? Она представляла его раненного, истекающего кровью, и ее сердце разрывалось на части!
В первый раз ей захотелось, чтобы Маргарет держала при себе свои предчувствия и видения. Ребекка посмотрела в противоположный конец стола, где сидела кузина, и, увидев, что Маргарет оживленно беседует с джентльменом слева, почувствовала укол обиды.
Надо же, обычно после неприятных предчувствий она неизменно становилась печальной, но на этот раз, кажется, они ее не очень огорчили. Ребекка знала, что судьба Армана кузину не интересует, что он ей откровенно не нравится, и все же чувствовать к нему серьезную антипатию никаких причин у нее не было. В общем, Ребекку это странное поведение кузины весьма озадачило.
Весь вечер Ребекка пыталась успокоить себя мыслями, что предсказания Маргарет не всегда подтверждаются, но облегчения это не принесло, поскольку семена тревоги уже проросли. К тому же надо было делать вид, что у нее хорошее настроение, чтобы у Фелис или Жака не возникло никаких вопросов. О видении Маргарет они ничего не должны знать. Им сейчас только не хватает второй трагедии. Нет, свою боль она должна держать при себе. Только бы пережить этот вечер.
К большому облегчению Ребекки, Джошуа Стерлинг снова повернулся к Фелис, и ей вдруг пришла в голову мысль, что этот старый ловелас совершенно не случайно так обхаживает свекровь. Невероятно, но все же у Ребекки возникло подозрение, что Джошуа Стерлинг пробует себя на роль претендента на руку вдовы. Фелис была еще очень привлекательной женщиной, и к тому же богатой. Не важно, что наследником всего состояния был Жак, уж он-то матери никогда перечить не станет. Для джентльмена со скромными доходами лучшей доли и не придумаешь. Если ему все же удастся жениться на Фелис – ох, только бы этого не произошло! – у него появится прекрасный дом и все его желания будут немедленно исполняться.
Сделав это открытие, Ребекка не знала, что ей предпринять. Конечно, Стерлинг глупый, напыщенный и самодовольный, порой даже неприятный человек, но нельзя не восхищаться его способностью использовать любую представляющуюся возможность. Разумеется, Фелис одной будет много лучше, чем вместе с этим господином. Во всяком случае, он ее существования не скрасит. Остается надеяться, что Фелис не тронет внимание этого престарелого фавна! В его повадках она должна разглядеть нечто, напоминающее похотливость Эдуарда.
Ребекка изучала лица людей, сидящих за столом. Приятные, но пустые лица.
«Вот с такими скучными приятными людьми мне предстоит провести остаток своей жизни. О, Арман, может, мне следовало решиться на то, что ты предлагал? – пронзило Ребекку. – Может, надо было бросить все и уехать с тобой? И ты не ушел бы на войну, и мы были бы сейчас вместе, и…»
Ночью Ребекка спала неспокойно и проснулась утром в состоянии подавленности и какого-то необычного напряжения. «Нужно что-то делать, чем-то себя занять, иначе я сойду с ума».
После завтрака она сразу послала горничную на конюшню за Джереми.
Вскоре он предстал перед ней, весь светясь от радости.
– Снова отправляемся на охоту, мисс Ребекка? Сегодня пойдем по новому пути?
– Да, Джереми, именно так. Он улыбнулся еще шире:
– Моя мама просила, чтобы я поблагодарил вас за фрукты, пирог и печенье.
