Правда, Гарри только что понял, что сам он принадлежит ей гораздо больше.
Не успела она опомниться от оргазма, как он рывком вытащил пальцы и навис над ней всем телом.
— Я люблю тебя, — произнес он глухим и хриплым от страсти голосом. — Я должен это сказать. Мне нужно, чтобы ты знала. Чтобы ты понимала это сейчас.
И Гарри ринулся вперед, ожидая сопротивления. Но Оливия была так возбуждена, так обласкана и любима, что он легко скользнул внутрь. Он вздрогнул от наслаждения, от восхитительного слияния их тел. Для него самого все было как будто впервые — желание обуяло его настолько, что он потерял над собой контроль. А потом, со скоростью, которую можно было бы считать постыдной, не будь она уже удовлетворена, он вскрикнул, замер, и наконец взорвался.
Оливия ушла первой.
Она не знала, долго ли они еще лежали на диване, пытаясь прийти в себя, а потом, когда смогли нормально дышать, пришлось потратить некоторое время на свой внешний вид. У Гарри никак не получалось завязать галстук так же элегантно, как это делал его камердинер, а Оливия обнаружила, что одного носового платка явно недостаточно, чтобы…
О Господи, она не могла произнести это даже мысленно. Она ничуть не жалела о сделанном. Это было самое прекрасное, самое удивительное, самое великолепное переживание за всю ее жизнь! Но она стала такой… липкой.
Еще их основательно задержали многочисленные поцелуи и как минимум пара сладострастных взглядов — каждый из которых грозил снова бросить их в объятия друг друга, — а также один коварный щипок за мягкое место.
Оливия до сих пор им гордилась.
Однако с течением времени им все же удалось придать себе достаточно презентабельный вид, позволявший вернуться в общество. Было решено, что Оливия уйдет первой. А Гарри последует за ней через пять минут.
— Ты уверен, что у меня волосы в порядке? — спросила она, кладя руку на дверную ручку.
— Нет, — честно ответил он.
Глаза ее испуганно расширились.
— Они выглядят вовсе не плохо, — подобно любому мужчине он был совершенно неспособен точно описать прическу. — Но мне кажется, локоны лежат не совсем так, как в начале вечера. — Он как-то неуверенно улыбнулся, явно осознавая всю свою бездарность в данном вопросе.
Она снова бросилась к единственному в комнате зеркалу, но оно стояло на каминной полке, и, даже привстав на цыпочки, Оливия не смогла целиком увидеть свое лицо.
— Так я ничего не вижу, — пожаловалась она. — Придется искать дамскую комнату.
В результате, их планы несколько изменились. Оливия должна выйти, найти дамскую комнату и просидеть там минут десять, чтобы Гарри смог покинуть их убежище через пять минут после ее ухода и оказаться в бальном зале за пять минут до ее прихода.
Оливии все эти ухищрения казались просто ужасными. Как, интересно, другие могут справляться со всеми этими вещами — таиться, скрываться, будто они воры? Из нее вышел бы никудышный шпион.
Похоже, эти мысли отразились на ее лице, поскольку Гарри подошел и нежно поцеловал ее в щеку.
— Мы скоро поженимся, — пообещал он. — И нам никогда больше не придется все это проделывать.
Она открыла было рот, чтобы указать, что ее мать наверняка будет настаивать на трехмесячной помолвке, не меньше, но тут он поднял руку и произнес:
— Не беспокойся, я еще не делаю предложения. Когда я начну просить твоей руки, ты поймешь. Обещаю.
Она улыбнулась, тихо попрощалась, выглянула из-за двери, чтобы убедиться, что никого нет, и выскользнула в тишину залитой лунным светом галереи.
Оливия знала, где расположена дамская комната, она уже успела побывать там в начале вечера. Она пыталась идти с точно выверенной скоростью. Не слишком быстро: никто не должен заподозрить, что она торопится. И не слишком медленно: всегда лучше выглядеть так, будто идешь по делу.
На пути в дамскую комнату она никого не встретила и была за это несказанно благодарна судьбе. Однако, как только она открыла дверь и ступила в помещение, где леди могли помыть руки и поправить свой наряд, ее приветствовал возглас:
— Оливия!
Оливия чуть не выпрыгнула из платья. У зеркала, пощипывая щеки, стояла Мэри Кадоган.
— О Господи, Мэри! — Оливия попытаясь справиться с дыханием. — Как же ты меня напугала!
Ей безумно не хотелось вступать с Мэри в беседу, но, с другой стороны, если уж суждено было на кого-то наткнуться, хорошо, что это оказалась подруга. Мэри, возможно, подивится растрепанному виду Оливии, но ни за что не заподозрит правды.
— Что у меня с прической — полный кошмар? — спросила Оливия, поднеся руку к волосам. — Я поскользнулась. Кто-то пролил шампанское.
— О, ненавижу такие вещи.
— Так как ты считаешь? — настаивала Оливия, надеясь, что ей удалось отвлечь Мэри, и та не начнет задавать вопросы.
— Все не так уж плохо, — утешила подругу Мэри. — Хочешь, я тебе помогу? Я десятки раз причесывала сестру. — Она усадила Оливию в кресло и начала перекалывать шпильки. — Похоже, платье у тебя не пострадало.
— Подол наверняка испачкан, — возразила Оливия.
— А кто пролил шампанское? — поинтересовалась Мэри.
— Понятия не имею.
— Готова спорить, что мистер Грей. У него рука на перевязи, видела?
— Конечно, — пробормотала Оливия.
— Я слышала, это дядюшка столкнул его с лестницы.
Оливии с трудом удалось скрыть ужас. Что за кошмарный слух!
— Этого не может быть.
— Почему?
— Ну… — Оливия моргнула, пытась найти приемлемый ответ. Она вовсе не хотела сообщать, что Себастьян упал со стола в ее собственном доме — Мэри буквально забросает ее вопросами, стоит ей заподозрить, что Оливия что-то знает о происшествии. Наконец она остановилась на: — Ты не думаешь, что если бы он и впрямь слетел с лестницы, то покалечился бы гораздо сильнее?
Мэри немного подумала.
— Ну, возможно, это была коротенькая лестница. Скажем, ступени у парадного входа в графский дом.
— Может быть, — кивнула Оливия, в надежде, что этим все и ограничится.
— Хотя… — продолжила Мэри, положив конец надеждам подруги, — на улице не обошлось бы без свидетелей.
Оливия решила промолчать.
— Наверное, это произошло ночью, — предположила Мэри.
Оливия подумала, что Мэри стоило бы писать новеллы в стиле «Мисс Баттеруорт». Воображение для этого у нее точно имеется.
— Ну вот, — объявила Мэри. — Прическа как новенькая. Почти. Я не смогла воссоздать только колечко у тебя над ухом.
Оливия была поражена (и слегка напугана), что Мэри запомнила колечко над ее ухом — сама она о нем и думать забыла.
