Несмотря на протесты близких, Кормак присутствовал на казни Изабель. Когда-нибудь его сын может спросить о матери; и он должен рассказать ему о ней всю правду до самого конца. Также ради своего сына Кормак забрал тело Изабель и позаботился, чтобы ее похоронили, когда стало ясно, что ее родственники не собираются делать это. Оставшись в одиночестве на могиле, он смотрел на свежий холмик и думал, как все-таки она умудрилась так долго дурачить его. Собравшись уходить, Кормак с удивлением обнаружил, что неподалеку его поджидает Дугал.
— Мы вернемся домой или сразу отправимся в Донкойл? — спросил брат.
Кормак вздохнул, направляясь к дому.
— Она не приглашала меня приехать к ней. — Но и не запрещала.
— Да, я поеду. Хочу хотя бы раз взглянуть на нее. Она говорила, что я должен буду сделать, чтобы вернуть ее, хотя я все же надеюсь обойтись без этого. Однако, похоже, Элспет обдумала каждое слово, сказанное в тот день. — Кормак улыбнулся, когда Дугал выругался. — Я знаю, ты против того, чтобы я делал это.
— А ты ожидал, что я поддержу тебя в твоем унижении? Неужели общение с Изабель ничему не научило тебя?
— О да, я многому научился. Я понял: если такая женщина, как Элспет, хочет увидеть доказательство того, что она дороже мне, чем Изабель, надо быть окончательным глупцом, чтобы не сделать все ради нее, как бы унизительно это ни выглядело.
— Боюсь, мое появление может причинить ей боль, — тихо сказал Кормак, глядя на выложенную камнями дорожку, которая вела к воротам Донкойла.
Он вздохнул и посмотрел на замок, где скрывалась Элспет. Последние два месяца после свершившегося над Изабель и ее любовником правосудия он продолжал донимать Элспет своими письмами и подарками. Сначала изредка, а затем все чаще Кормак получал в ответ короткие слова благодарности за подарки. Некоторые же из них возвращались назад, как предметы, которые рыцарь не должен посылать даме. В своих язвительных отказах Элспет иногда употребляла некоторые его дурацкие выражения. И в этом он черпал надежду на возвращение ее расположения.
Кормак, правда, продолжал надеяться, что ему не придется прибегать к унизительной процедуре, полагая, что его писем и подарков будет достаточно. Однако ему следовало бы лучше знать Элспет. У нее была своя гордость, а он втоптал ее в грязь. И Кормак лучше кого бы то ни было понимал, каково находиться в таком положении. Она отдала ему все что могла, а он бессердечно отверг ее. Он поступил с Элспет так же, как Изабель поступила с ним. Досадно было сознавать, что у нее хватило сил и мудрости выбраться из этой ловушки, тогда как он не смог вовремя сделать этого. Что ж, если она хочет, он приползет к ней на коленях, чтобы снова завоевать ее сердце.
— Ты уверен, что готов сделать это? — наверное, уже в сотый раз спросил Дугал.
Оглянувшись на Кристофера, Агнес, своих шестерых братьев и семерых кузенов, которые приехали вместе с ним, Кормак слегка улыбнулся.
— Я должен. — Он бросил взгляд на Пейтона, который держал поводья кобылы, доставленной Кормаком в качестве очередного подарка, от которого Элспет вежливо отказалась. — Да, должен.
— Я думал, ты уже достаточно унижался перед известной тебе женщиной, — сказал Пейтон.
— О да, более чем достаточно. Однако в отличие от Изабель Элспет бросила к моим ногам свою гордость, а я оказался настолько глуп, что не смог оценить этот драгоценный дар. Теперь пришло время ответить ей тем же. Я только надеюсь, что мне не придется унижаться слишком долго, если она все еще испытывает добрые чувства ко мне.
Пейтон посмотрел на Кристофера, стоявшего рядом с Дугалом и наблюдавшего за Кормаком широко раскрытыми глазами.
— Может быть, следует сказать Элспет о мальчике, прежде чем ты представишь ей его?
— Думаю, будет лучше, если я сделаю это лично, — ответил Кормак. — Иногда женщинам кажется, что ребенок — лучшее доказательство глубоких чувств между теми, кто сотворил его. Я хочу, чтобы Элспет могла посмотреть мне в глаза и понять, что это не так, — Кормак пожал плечами. — Я также надеюсь, что, увидев мальчика, она не свяжет его в своих мыслях с Изабель.
— Да, пожалуй, так будет разумней, — согласился Пейтон.
— Не удивляйся, время от времени у меня бывают проблески разума. — Кормак улыбнулся, а Пейтон рассмеялся. — Признаюсь, я был удивлен, когда никто из вашего клана не явился ко мне.
— Сначала было такое намерение, но, когда стало ясно, что ты решил ухаживать за Элспет, страсти улеглись. — Пейтон посмотрел на замок. — Ну, по крайней мере у мужчин. Так ты действительно собираешься ползти к ней на коленях? — спросил он, снова повернувшись к Кормаку.
— Да, кажется, придется.
— Не могу поверить, что Элспет до сих пор настаивает на этом. Она никогда не была такой мстительной и неумолимой.
— Ты когда-нибудь был влюблен, Пейтон? Когда-нибудь отдавал все, что у тебя есть, чтобы потом получить плевок в лицо?
— Нет, — тихо ответил Пейтон. — Вот как ты, оказывается, поступил с Элспет.
— Сейчас ты, наверное, готов убить меня?
— Есть такая мысль. Неужели ты действительно сделал это?
— Так считает Элспет, а кому, как не ей, лучше знать? И кто, как не я, знает лучше, каково испытывать унижение? Я едва не задохнулся, когда услышал, чего она потребовала от меня. Я не собирался ползать перед ней, ног потом вспомнил ту пустоту, которая возникла в моей душе, когда она ушла. Теперь я уверен, что, если не смогу вернуть Элспет, эта пустота будет сопровождать меня всю жизнь.
— В таком случае действуй, — резко сказал Дугал, — и не обращай на меня внимания, если я буду рыдать от позора нашей семьи.
— Хорошо иметь поддержку родственников, — вздохнул Пейтон и улыбнулся, услышав смех Кормака. — Есть только одно утешение, — добавил он серьезно, когда Кормак медленно опустился на колени. — Когда моя тетя увидит, что ты делаешь, она не позволит продолжаться этому безобразию, даже если Элспет не прекратит его. Тогда у тебя по крайней мере появится возможность встретиться с Элспет и поговорить с ней.
— Да, это обнадеживает, — признал Кормак.
Ему потребовалось призвать на помощь всю свою волю, чтобы начать двигаться но дорожке, опираясь на руки и колени. Он вынужден был подавить свою гордость и не обращать внимания на то, что за ним наблюдает множество людей. Кормак молился, чтобы Пейтон оказался прав, говоря, что его унижение скоро кончится. Он готов был продолжать движение в такой позе, но не был уверен, что сможет долго справляться со своей гордостью. Так или иначе, он должен преодолеть препятствие, отделяющее его от Элспет.
— Она отправила кобылу назад, — сказала Молди, входя в спальню, которую делила с мужем.
