Габриель с неподдельным интересом рассматривала апартаменты Джейсона, надеясь обнаружить хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы ей проникнуть в глубины его загадочной души. Однако спартанская обстановка комнаты отнюдь не раскрывала характера ее обитателя: железная кровать, два кресла с прямыми спинками, маленький круглый столик, туалетный столик с крутящимся зеркалом да большой платяной шкаф. Все три окна номера выходили на запад, и поскольку день выдался ясным, в помещении было очень светло. В общем, Габриель нашла комнату уютной и чистой, однако воздержалась от каких-либо замечаний, а просто спросила, куда ей деть свои скромные пожитки.
– Если не ошибаюсь, два нижних ящика платяного шкафа не заняты, – с готовностью ответил Джейсон.
Открыв наугад четвертый ящик, она обнаружила там блокнот с рисунками и принялась быстро листать страницы. Девушка узнала путешествовавших в составе каравана людей, летящих в стремительном беге коней, а вот последние наброски заставили ее открыть рот от изумления. Это были превосходно сделанные эскизы обнаженной, узнать которую Габриель не составило труда. Растерянно обернувшись, она молча уставилась на мужа, и на лице ее отражались крайнее смущение и недоверие.
Джейсон тем временем наполнил бокалы шампанским и поднял глаза на Габриель. Увидев блокнот у нее в руках, он тут же все понял.
– Извини. Я не хотел, чтобы ты их видела.
– Естественно, – отозвалась Габриель сердито. – Но все же интересно знать, кому ты их показывал?
Джейсон порывисто приблизился к любимой.
– Никому. Зачем посвящать посторонних в наши с тобой отношения?
– Уж не хочешь ли ты сказать, что нарисовал их исключительно ради собственного удовольствия? Должна заметить, у тебя превосходная память. – Она вдруг смущенно зарделась.
– Габриель… – Джейсон начал издалека. – Ты самая прекрасная женщина на свете, поэтому нет ничего удивительного в том, что я пожелал сделать с тебя несколько набросков.
– Да, тут нет ничего удивительного, просто меня это шокировало! – ответила она с горечью.
Чтобы подчеркнуть совершенство ее фигуры, он выбрал наиболее изящные классические позы, да и сами по себе наброски отнюдь не выглядели непристойными, а скорее ей льстили. Тем не менее Габриель демонстративно захлопнула блокнот и едва не разразилась слезами.
– Вот! Если тебе угодно, можешь забрать свои рисунки и держать при себе, но я не желаю больше их видеть! – Она тотчас сорвала с пальца кольцо Клейтона, бросила его на туалетный столик и повернулась к мужу спиной.
– И что это значит? – недоуменно поинтересовался Джейсон.
– Раз уж ты помнишь меня во всех, даже самых ничтожных подробностях, тем более кажется странным, что ты забыл о такой важной детали, как обручальное кольцо! – Габриель так и затряслась от гнева.
Первым порывом Джейсона было обвить руками талию своей любимой, привлечь ее к себе и покрыть это прелестное лицо поцелуями, но он лишь отвернулся, досадливо поморщился, уселся в одно из кресел и залпом осушил бокал шампанского.
– Ты права. Мне следовало заранее купить для тебя кольцо. Завтра мы займемся этим в первую очередь, а пока давай-ка вспомним, что нам нужно еще. Не дай Бог, что-нибудь забудем, когда отправимся за покупками.
Все еще вне себя от ярости, Габриель резко обернулась:
– И только? Стало быть, я для тебя – всего лишь пункт в списке необходимых приобретений для фермы? Одна жена. И куда же ты поместишь мое имя – где-нибудь между маслобойкой и новым плугом?
– Я совсем забыл о маслобойке, поскольку у меня нет коровы, – заметил Джейсон, и взгляд его потемнел. – Подойди сюда! – Он осушил еще один бокал шампанского.
– О! – с негодованием воскликнула Габриель и уселась в кресло, глядя ему прямо в глаза. – И что же ты теперь намерен делать, Джейсон? Возможно, ты и помогал когда-то своему отцу, но тебе никогда не приходилось нести на своих плечах все заботы по хозяйству. Я же всю жизнь провела в городе и не знаю даже самого необходимого, того, что требуется от жены фермера в первую очередь.
В ответ Джейсон принес листок бумаги, перо и чернила и, снова усевшись в кресло, попытался убедить жену, что все не так уж скверно.
– Я покинул дом в четырнадцать лет, Габриель, так что успел поработать на ферме. Труднее всего нам придется весной, когда нужно будет пахать и сеять. Сейчас же наша неотложная задача – придать жилой вид дому и запастись на зиму всем необходимым. Думаю, нам вполне по силам и то и другое.
Джейсон, как всегда, говорил очень уверенно, и Габриель не сомневалась в его возможностях. Но еще никогда в жизни она не ощущала с такой остротой собственную неполноценность.
– Значит, теперь ты решил стать фермером? И больше не будешь водить караваны в Орегон?
Джейсон пожал плечами.
– Габриель, я готов на все, лишь бы у нас была крыша над головой, но давай не будем торопить события и подождем до весны. Нам вовсе не обязательно делать все покупки завтра. Ты наверняка захочешь присутствовать на свадьбах своих подруг, так что даже если мы что-нибудь забудем, нам еще представится случай приобрести все необходимое.
Габриель глотнула шампанского, потом еще. Вряд ли подобная тирада была подходящей прелюдией для брачной ночи, но, в конце концов, вечер только начинается…
– Надо развести кур, чтобы у нас всегда были свежие яйца. Значит, придется запастись кормом для них, – тотчас бесстрастно сказала она.
Джейсон как ни в чем не бывало взялся за список. Когда в семь часов официант подал им ужин, он был немало удивлен, застав молодоженов за столь прозаическим занятием, а потому, сервировав стол, поспешил удалиться.
Габриель нашла отварную семгу очень вкусной, но у нее совсем пропал аппетит. Ведь она так долго ждала этого момента, ей так хотелось услышать от него сейчас слова любви! Джейсон же почему-то принялся пространно рассуждать о том, какую прибыль принесет им ферма, если только работать не покладая рук.
Он между тем уже горько сожалел о том, что они не поехали к нему домой, поскольку атмосфера маленького номера в гостинице отнюдь не располагала к романтическим излияниям. Он испытывал не меньшую неловкость, чем она, и такое начало семейной жизни не предвещало ничего хорошего. В конце концов Джейсон сдался и по примеру своей молодой жены погрузился в молчание.
С последними отблесками заката он зажег две маленькие лампы, но вместо того, чтобы придать обеду ощущение особой теплоты и близости, они лишь породили зловещие тени на стенах.
– Это был знаменательный день, Джейсон. Сначала мне пришлось объяснять Майклу, почему я не хочу даже думать о браке, и вот теперь я обедаю в обществе мужа. Мне очень жаль, что из меня вышла плохая собеседница, но надеюсь, завтра все окажется куда проще, – весьма оптимистично закончила Габриель, и он даже вздрогнул от неожиданности.
