Анджело молчал, ожидая, как обычно, что скажет Кэмерон, и продолжал чистить лошадь круговыми движениями, счищая с ее спины грязь, шерсть и пот.
— Я бы отдал тебе все деньги мира, Анджело, — сказал Кэм. — Я хотел бы сделать тебя королем Англии. Черт, цыган был бы гораздо лучшим правителем, чем королевская династия.
— Пожалуйста, не надо, — ухмыльнулся Анджело. — Я не хочу целыми днями сидеть в помещении.
— Ну а как насчет всех денег в мире? Ты их заслуживаешь.
— Деньги нужны, чтобы наполнить желудок и поддерживать огонь в очаге, — отозвался Анджело. — Но их приятнее украсть.
— Не относись к этому так легкомысленно. Вчера ты спас Эйнсли жизнь. Это стоит всего, что у меня есть.
— Я находился довольно близко, вот мне и удалось что-то сделать, — продолжая чистить лошадь, ответил Анджело. — Я знаю твои мысли: ты, конечно, винишь себя. Но я видел, какое переменчивое настроение у этого жеребца. Мне надо было не слушать Пирсона и не отходить от него.
— Тогда сегодня Пирсон отправил бы тебя в суд за воровство лошадей. Мы избавились от этого человека. Но Эйнсли не должна была пострадать из-за этого.
— Это точно. — Анджело спокойно взглянул на Кэмерона. — Не отдавай мне свое королевство. Не нужно оно мне. И потом, я знаю, окажись в опасности моя сестра, мать или возлюбленная, ты бы сделал то же самое.
— Да, сделал бы, — согласился Кэмерон.
Анджело закончил чистить лошадь скребницей, выбил ее, чтобы очистить от грязи, и, взяв щетку помягче, опять принялся охаживать животное. И скакун-чемпион, который в своей возрастной категории пришел первым в Ньюмаркете, Эпсоме и Донкастере, переместил свой вес на одно бедро и зафырчал от удовольствия.
— Эйнсли хочет посмотреть вашу лодку, — сказал Кэмерон.
— Позволь мне сначала послать записку матери, — с усмешкой в глазах сказал Анджело, — чтобы она провела там генеральную уборку. Она поджарит мою шкуру, если я приведу ее светлость на лодку без предупреждения.
Кэмерон, знакомый с матерью Анджело, понимал его. Имея рост около четырех с половиной футов, она железной рукой управляла всей большой семьей.
На этом их разговор закончился. Анджело понимал, как ему благодарен Кэмерон, а Кэмерон знал, что Анджело отнесся к этому спокойно.
Кэмерон вышел из конюшни, все еще слишком взволнованный, чтобы садиться на лошадь, — лошадям не нужны встревоженные, беспокойные всадники — и из угла загона наблюдал, как лошадей тренируют жокеи.
Он скорее почувствовал, чем услышал, как у него за спиной остановился Дэниел. Дэниел за это время стал еще выше, в нем исчезла подростковая угловатость.
Кэмерон помнил, как совсем еще ребенком Дэниел ходил за ним по пятам на длинных и тонких ножках и задавал кучу вопросов, желая все знать о пони. И хотя Кэмерон особенно с Дэниелом не церемонился, он всегда точно знал, где находится его сын в данный момент, чем он занят, и, когда требовалось, подставлял ему свое плечо — как это было в Глазго. Они с братьями вырастили его, не поднимая особого шума.
— Я уезжаю, — сказал Дэниел.
— Уезжаешь? Куда на этот раз?
Дэниел сунул руки в карманы и посмотрел на Кэмерона:
— В университет. Разве не туда ты все время пытался меня отправить?
— Я думал, ты ненавидишь Кембридж.
— Ненавижу. Поэтому я еду не в Кембридж. Я еду в Эдинбург. А может, Глазго. Поэтому я и удрал туда в тот день.
— Так вот в чем причина? — разозлился Кэмерон. — Дэнни, почему, черт возьми, ты ничего мне не сказал?
— Я хотел увидеть это место, прежде чем разговаривать с тобой, — пожал плечами Дэниел. — Не ожидал, что попаду в переплет. Я прилично оделся, чтобы меня не вышвырнули из университета за ухо, но те парни соблазнились моей одеждой. Они хотели раздеть меня, веришь? Если бы они завели речь о деньгах; я бы их отдал им. Так я потом и сказал этим парням.
— А затем сел вместе с ними в тюрьму. Благородно, сын.
— Они не думали, что я дам отпор. Я просто дрался, как и они, поэтому, когда появилась полиция, не сразу понял, что надо бежать. А знаешь, их предводитель, он не такой уж плохой. Для уличного хулигана.
— Значит, ты выбрал Эдинбург. Почему? Меньше уличных хулиганов?
— Мне интересно, отец. Мне понравился профессор, который преподает инженерное дело. А еще там есть преподаватель по архитектуре. И никакой философии, слава тебе, Господи.
— Если ты не хотел изучать философию, Дэнни, тебе надо было сказать об этом.
— По правде говоря, отец, я не очень-то много понимал тогда, — пожал плечами Дэниел. — Пришлось побродить в поисках себя. Но теперь я определился. Рождественский семестр закончился, но преподаватели обещали провести со мной индивидуальные консультации, чтобы я мог догнать остальных. Я выясню, что и как, познакомлюсь с ребятами, посмотрю, как пойдут дела. Вернусь между семестрами сюда и начну серьезно заниматься в Тринити-колледже. Я уезжаю сегодня и, как только доберусь, сразу пришлю тебе телеграмму. Дядя Мак говорит, что я могу остановиться у него.
Внезапная боль сжала сердце Кэмерона. Он уже привык, что Дэниел все время рядом. Имение в Беркшире он приобрел отчасти из-за того, чтобы быть поближе к Дэниелу, когда тот будет учиться в Харроу.
Теперь их пути расходятся. Сын, которого Кэмерон так упорно защищал, вырос и теперь готов защищаться сам.
— Но почему ты уезжаешь так быстро? Мне всегда нужны дополнительные руки для работы с лошадями. Скоро состоятся скачки в Ньюмаркете, а уж потом ты сможешь начать занятия в Тринити-колледже.
— Потому что я знаю, у тебя и без меня все будет хорошо, — посмотрел в глаза отцу Дэниел. — Я больше не нужен тебе, отец. Теперь у тебя есть Эйнсли, она за тобой присмотрит.
— Я думал, что это я присматриваю за ней.
— Просто она позволяет тебе так думать, — фыркнул Дэниел. — Ты ведь провел с ней всю прошлую ночь, да?
— Разве это твое дело? — вспыхнул Кэмерон.
— Весь дом знает это, отец. Все радуются, что ты так удачно женился, и я тоже рад.
— Господи, неужели им всем больше не о чем поговорить?
— Не о чем. Они все обожают Эйнсли и хотят быть уверены, что ты хорошо к ней относишься. Мне она тоже нравится, и я хочу того же. Ты доказал, что способен на это.
— Так ты из-за этого оставался с нами всю зиму? — прищурился Кэмерон. — Чтобы присмотреть за мной и за Эйнсли?
— В некоторой степени — да. Поэтому я знаю, что теперь могу уехать.
Кэмерону хотелось рассмеяться. Хотелось крепко обнять Дэниела, сказать ему, что он глупышка и что он, Кэмерон, любит его.
Но оба не могли позволить себе такой сентиментальности, а поэтому отвернулись и стали смотреть на лошадей. Молодая кобыла по кличке Удача, которую Кэмерон приобрел примерно в то время, когда поженились Йен и Бет, скакала с большим энтузиазмом и грацией. В этом году на скачках трехлеток она выступит хорошо.
