– Моими родными. Моя семья теперь ты. А я – твоя. Элслоу же и Томас – наши родственники. Мы все принадлежим друг другу, но не как вассалы своим лордам.
– Ты права, – отозвался Джеффри. – Тебе не придется выбирать между мной и другими. Я этого не позволю. И никогда не потребую от тебя подобного доказательства верности. Я начинаю понимать твой образ мыслей: важно любить, все остальное не имеет значения.
– Выходит, ты еще не уверен в моей верности и поэтому оставил Томаса и Элслоу в Монтрайте?
– Хотел, чтобы ты пока принадлежала только мне, – признался барон.
Элизабет прижалась к мужу, раздумывая над его словами. Джеффри открыл ей свой внутренний мир, и она поняла, что в его сердце царила любовь и радость. Ему пришлось пройти долгий путь, чтобы осознать свои чувства и выразить их вслух. Но осталось одолеть еще немного: Джеффри был неуверен в себе и, как ни странно, беззащитен. Хотя вскоре все переменится, и разговоры о выборе и доказательствах верности исчезнут сами собой, Никто больше не будет требовать таких ужасных вещей. Никто.
* * *
В ту ночь Элизабет снились сны. Сначала – необыкновенно приятные: она увидела себя во всем белом; платье, казалось, струилось по ногам. Элизабет шла по галерее огромного дворца, а землю у ног укутывал красивый туман. Улыбаясь, она отворила дверь и попала в большой зал. Но тут приятный сон превратился в кошмар. Кто-то ее звал, но она не понимала кто. В голосе было такое отчаяние и мука, что сердце Элизабет учащенно забилось. Она побежала на зов, стала протискиваться сквозь толпу не замечавших ее смеющихся людей и добралась до середины зала. То, что она там увидела, наполнило грудь отчаянным криком. В самом центре стоял ее муж. Его руки и ноги были скованы прочными железными цепями. Он не видел жену и смотрел куда-то в другую сторону. Элизабет повернулась и заметила закованного в железо деда.
Снова раздался крик. Но теперь в нем звучала не мука, а торжество. Кричал Белвейн. Туман у ног окрасился в красное, и сквозь кошмар Элизабет поняла, что его запятнала готовая пролиться невинная кровь.
Белвейн поднял руку и указал на Элизабет пальцем:
– Один из них умрет. А выбор – за тобой. Если же ты не выберешь ни одного, убьют обоих. – Он засмеялся дьявольским хохотом, от которого душу Элизабет стиснул смертельный холод.
Не желая принимать происходящее, она затрясла головой. Белвейн вытащил меч барона и взмахнул им в воздухе.
Крик Элизабет разбудил Джеффри. Он потянулся к клинку и только тут понял, что жена с ним рядом. Когда он прижимал ее к себе, его руки дрожали.
– Открой глаза, дорогая, – шептал он снова и снова. – Это был только сон. Я с тобой.
Элизабет проснулась, как от толчка, вцепилась мужу в плечо и, пытаясь успокоить рвущееся из груди сердце, хватала воздух ртом
– Ужасно! Ужасно!
– Не говори ничего. – Муж нежно отвел ее волосы со лба и, наклонившись, поцеловал. – Тебе просто приснился страшный сон. Вот и все. Ты безумно устала. А теперь положи голову ко мне на плечо и закрой глаза. Все будет хорошо.
– Я боюсь, – призналась Элизабет. – Боюсь, если засну, увижу тот же кошмар.
– Нет-нет, – успокоил ее муж и прижался к ней. – Ты будешь думать только о нашей любви, – пообещал он, скрепив слова поцелуем.
Бархатным голосом он говорил ласковые слова, нежные руки поглотили всю Элизабет, и она забыла о кошмаре.
Элизабет без труда привыкла к новому дому, хотя первый взгляд на владения Джеффри вызвал чувство подавленности – такими массивными показались строения и огромными стены. Каменная крепость была настолько велика, что по сравнению с ней Монтрайт представлялся совсем крохотным.
Внутри Элизабет встретила холодная неуютная пустота. Но вскоре на всем – и в самом замке, и во дворе – появилась печать ее индивидуальности. Джеффри не препятствовал жене. Лишь однажды, увидев ее на коленях у стены, когда она сажала яркие всех оттенков цветы, он вышел из себя. Но шутливый тон жены быстро успокоил барона.
Слуги поначалу подозрительно отнеслись к госпоже, но вскоре оттаяли от ее добрых улыбок. Прошло совсем немного времени, и она сделалась всеобщей любимицей, ее приказания выполнялись с неизменной готовностью. Столы теперь украшали свежие цветы, а на вымытых каменных стенах замка запестрели привезенные из Монтрайта яркие знамена. Холодное запустение крепости сменили покой и уют. И обитатели Берклийского замка с благоговением ощутили, что наконец находятся в собственном доме.
К концу июля Элизабет поняла, что носит под сердцем ребенка Джеффри. Открытие привело ее в восторг, и она несколько дней думала, как сообщить об этом мужу. Конечно, он будет доволен и горд, и это доставит ей еще большее удовольствие.
Она сидела за обеденным столом и поджидала Джеффри, решив, что откроется ему этим вечером, когда они останутся наедине в спальне. Чувства так переполняли ее, что она едва сдерживалась и часто громко смеялась. Слуги посматривали на нее с удивлением, и Элизабет понимала, что ведет себя странно. Завтра, когда Джеффри будет все знать, она им объяснит, в чем дело, и добрые люди поймут ее и простят.
В зале начали собираться воины. Баронесса выпрямилась, пытаясь среди них разглядеть супруга. Но тут ее внимание привлек Джеральд. Он спешил к ней.
– Гонцы от короля Вильгельма, – почти что выкрикнул он. – Желают как можно быстрее увидеть лорда.
Слова юноши заставили Элизабет нахмуриться.
– Проводи их в зал, – приказала она. – Я скажу Роджеру, чтобы он разыскал Джеффри.
Но рыцарь уже шел к ней сам. Элизабет поздоровалась с ним и только после этого сообщила про гонцов.
– Зачем они здесь? – Женщина не могла скрыть в голосе тревогу.
– В их появлении нет ничего необычного, – успокоил ее Роджер. – А вот и ваш муж. Он сам вам все расскажет.
– А меня ты не хочешь поприветствовать? – подходя, улыбнулся Джеффри.
Элизабет тотчас расцвела в улыбке и запечатлела на щеке мужа торопливый поцелуй.
– Я помню времена, когда проявление всяких чувств строго запрещалось, – прошептала она на ухо барону.
– Это было давно, – рассмеялся муж и хитровато скосил на Элизабет глаза. – А потом я понял, если тебя лишить возможности целоваться, ты просто зачахнешь.
– Это оттого, что я совершенно недисциплинированна, – весело ответила баронесса.
– Джеффри, – перебил их разговор Роджер, – прибыли гонцы от короля Вильгельма и ждут внизу.
Барон кивнул, нимало не обеспокоенный новостью:
– Я полагал, Вильгельм еще в Руане.
– Должно быть, только что вернулся, – заметил рыцарь.
Джеффри снова повернулся к жене:
