и постараюсь стать ему хорошей матерью.
Генрих облегчённо выдохнул. Вот теперь действительно в его семью вернутся мир и согласие.
– Благодарю вас, графиня. Вы мудрая женщина.
– Я всего лишь человек, – скромно улыбнулась зятю Магда, – и стараюсь жить по законам Божьим, дабы не оставить после себя дурной славы на земле. А где же ваш сын, ландграф?
– Сейчас он в замке рыцаря Кроненберга, – охотно ответил Генрих. – Его супруга Хармина согласилась стать кормилицей Берхарда. Я назвал сына Берхардом в честь моего прадеда, великого человека.
– Прекрасное имя.
– До следующего года Берхард поживёт у Клоса, а потом я привезу его домой.
– Значит, ваш сын будет вскормлён молоком благородной женщины? Это хорошо. Слышишь, Патриция, Берхард вовсе не простолюдин. Уверена, он станет доблестным рыцарем. Но, ландграф, надеюсь, что любовь к сыну не перекроет любовь к вашей дочери Маргарет.
– Вы меня обижаете такими сомнениями. Я люблю и буду любить моих детей одинаково, – заверил Генрих. – Никто из них не будет обделён моей заботой и участием в их судьбе.
– Маргарет обязательно подружится со своим младшим братиком.
После обеда графиня Бренденбруг уединилась с дочерью в своих покоях, что располагались в южном крыле замка. Верная Ханна осталась сторожить у двери. Предстоящий разговор не предназначался для посторонних ушей.
– Не понимаю, мама, зачем вы заставили меня принять под опеку ребёнка этой распутной Эльзы? – возмутилась Патриция.
– Сядь и усмири эмоции свои, – попросила её мать. – Сейчас я тебе всё объясню.
Патриция удовлетворила просьбу и присела на стул, но негодование продолжало бурлить в ней.
– Этот ребёнок – родной сын твоего мужа, – заговорила Магда, сев напротив дочери. – Сын. Родной. Долгожданный наследник. Как бы ты не протестовала, Генрих от него не откажется. Скорее он откажется от тебя, поставив в упрёк жестокосердие и эгоизм. И что ты будешь тогда делать? Куда пойдёшь? Ты прекрасно знаешь, что в этой дикой стране женщина полностью зависит от мужчины. Какой бы титул она не носила, всё равно без поддержки мужчины она становится ничем. Понимаю, что тебе противно, но ты должна согласиться с Генрихом и принять его сына. Генрих будет благодарен тебе за доброту и понимание. Он сможет полюбить тебя.
– Какой мне толк с его любви, если моя уже иссякнет? – возразила Патриция. – Думаете, я смогу всю жизнь претворяться, будто заботы о его волчонке мне приносят радость? Думаете, моя жизнь обретёт спокойствие, когда я, едва завидев его, буду вспоминать измену мужа и женщину, принёсшую мне столько несчастья? Мама, вы обещали помочь мне избавиться от этого ребёнка, а сами советуете его усыновить.
– Успокойся, Патриция, ты меня не дослушала. Я знаю, что мальчишка принесёт тебе много страданий и, поверь, я тоже не хочу, чтобы однажды к нему перешли богатые земли его отца. Это неправильно и несправедливо по отношению к тебе. Но что мы сейчас можем сделать? Младенец в имении рыцаря Клоса Кроненберга, верного друга Генриха, наверняка там за ним присматривают лучше, чем за родным сыном. Сейчас нам до ребёнка не добраться. Но через год Генрих привезёт сына сюда, и тогда мы найдём способ стереть его из нашей жизни. Например, он может сильно простудиться, или ещё проще, упасть с лестницы и сломать себе шею. Но главное, Генрих к тому времени будет полностью доверять тебе и искренне верить, что ты не желаешь зла сыну его. Ты будешь вне подозрения.
– Ну, если так… – нерешительно пожала плечами Патриция.
– Именно так, – подтвердила Магда. – И ещё. Тебе нужен сын. Именно твой сын должен стать следующим правителем в Регенплатце.
Патриция вскинула на мать удивлённый взор.
– Но вы же знаете, что я больше не могу иметь детей.
– Приговор лекаря Гойербарга звучал не так. Ты можешь зачать ребёнка, но его рождение угрожает твоей жизни.
– Само зачатие тоже трудновыполнимо. Я не хуже вас помню слова его.
– Всё равно это ещё не безнадёжно, – уверяла мать. – Можно попытаться.
– Вы знаете, мама, как я хочу сына. Но у меня не получается! Несмотря на любовницу, Генрих добросовестно исполняет свой супружеский долг, и я всё время надеюсь, что во мне вновь зародится новая жизнь, да только этого не происходит. Я согласна на мучения и даже на смерть, лишь бы мой, а не её сын владел Регенплатцем!
– В этом деле тебе необходима помощь. И я знаю чья.
– Чья?
– Ханна мне рассказывала, что в лесу живёт ведьма по имени Хельга.
Патриция ахнула от неожиданности и быстро перекрестилась.
– Мне Ханна тоже про неё рассказывала, – сказала она. – Ходят слухи о её небывалой целебной силе, будто она лечит колдовскими зельями, рецепты которых ей нашёптывает сам сатана. Но связываться с ведьмой – затея очень опасная. Это же всё равно, что продать душу дьяволу в оплату за своё исцеление.
– Ты же сама только что признала, что готова на любые жертвы ради рождения сына.
– Признала. Но это очень страшное средство.
– Ничего страшного. Хельга – обыкновенная женщина, просто умеет общаться с миром теней. Ты должна решиться, – настаивала Магда. – У Генриха слабое сердце, он не будет жить долго. А что тебя ждёт после его смерти? Одинокое существование в дальнем поместье Регенплатца? На жалкие гроши? Хорошо, если твой зять окажется добрым человеком, и ты сможешь жить с дочерью…
– Вы слишком далеко забегаете, – прервала Патриция. – Даже если мне удастся зачать ребёнка, я могу умереть при родах.
– Ты всегда сразу думаешь о плохом, – упрекнула мать. – Может, всё обойдётся? Твой организм не так уж и слаб. А если всё-таки и случиться такое (не дай Бог), то ведь ты оставишь после себя сына. А уж я сделаю всё для того, чтобы убрать с его пути препятствие по имени Берхард. На трон Регенплатца сядет только твой сын, законный правитель.
– А если родится дочь?
Магда нервно махнула рукой. Сомнения Патриции уже начинали выводить её из себя.
– Мы же пойдём к ведьме! Ты родишь только сына. Ханна!
Молодая служанка тут же вошла в комнату и, поклонившись, приготовилась слушать хозяйку.
– Ты знаешь, где живёт Хельга? – спросила у неё графиня Бренденбруг.
– Я сама к ней никогда не ходила, госпожа, но говорят, она живёт в лесу, там, где начинаются болота, – ответила Ханна.
– А ты с кем-либо знакома, кто обращался к ней?
– У тёти моей есть приятельница, которой Хельга исцелила огромную опухоль на шее. А ещё в деревне парень живёт; он как-то помогал отцу крышу чинить, и упал да так, что ходить перестал. Пять лет лежал, не вставал, забыл уж как ногами управлять. А
