— Уезжаете? — бесцеремонно спросил Репнин, даже не утрудив себя приветствием.
— Уезжаю.
— В Петербург?
— Я хочу поступить на сцену.
— А как же Владимир? — искренне удивился Репнин.
— Владимир? — не сразу поняла Анна. — Ах, Владимир… Если вы помните, князь, у Владимира Ивановича есть особняк в Петербурге. Где мы и намерены тайно встречаться.
— Зачем же делать тайну из того, что невозможно скрыть?
— Позвольте мне пройти, мой отъезд не терпит отлагательств, — Анна попыталась избежать продолжения этого неприятного разговора.
— Куда же вы? — Репнин хотел ее остановить, схватив за руку, но она бросила на князя такой выразительный взгляд, что он отступил.
— Кажется, мы уже все сказали друг другу, — прошептала Анна.
— А если я скажу, что был не прав?
— Я вас не понимаю, князь…
— Наше расставание было чудовищным!
— Не я тому виной. Это все ваша глупая ревность, Миша!
— Так вы простите меня? — Репнин выглядел искренним, и Анна кивнула.
— Я не держу на вас зла, и вы… вы помните, что я была готова сделать все, лишь бы спасти вас.
— Я тоже был готов спасти вас… Но, к сожалению, не смог по достоинству оценить вашей жертвы.
— Возможно, никогда не оцените.
— Аня… Я знаю, что мы разные, но нас так много связывает, мы столько пережили вместе… Я желаю счастья для вас…
— Молчите! Молчите, Миша… — Анна глубоко вздохнула, едва сдерживая подступившие к горлу слезы. — Вы тоже, как никто другой, достойны счастья. И все же… Все же вы правы, мы — разные, и нашим дорогам не суждено более пересекаться. Прощайте!
— Прощайте… — тихо сказал ей вслед Репнин.
После той ссоры в сторожке лесника он, не помня себя, уехал к цыганам, найдя утешение в гаданиях и песнях Рады. Но тревога так и не покинула его сердце. Репнин чувствовал, что вспылил и позволил напрасным подозрениям помешать его счастью. А оно казалось таким близким, таким возможным!..
Его первым желанием поутру было тотчас броситься к Анне и объясниться, но Репнин представил себе, как воспримет это Владимир. Он порадуется, видя, как его друг, точно мальчишка, бегает за его крепостной, хотя теперь бывшей. Амбиции взяли верх над чувствами, и Репнин остался в таборе. И сейчас приехал, чтобы застать Модестовича. Репнин не верил в его сумасшествие и хотел напомнить управляющему об их прежнем уговоре — Модестович обязался помогать князю в его расследовании преступлений Забалуева. И вот эта нечаянная встреча с Анной…
Репнин был смущен, и поэтому не заметил, как дверь в библиотеку снова открылась, и в коридор вышел Корф.
— А я-то думал, что вы уже назначили дату свадьбы, и размечтался хорошенько погулять с шампанским на мальчишнике, — едко сказал он.
— Мы расстались… И не надо делать вид, что ты не знаешь, почему. Или ты станешь отрицать, что Анна приходила к тебе в спальню?
— Тоже мне честь! К тому же между нами ничего не было.
— Но могло быть?
— Мне казалось, ты знаешь меня лучше других.
— Только не надо говорить, что она сделала это ради моего спасения!
— Думаю, что Анна любит тебя, Мишель.
— Тогда это очень странная любовь — любит одного, а по ночам приходит к другому!
— А разве ты сам не утешался с цыганкой, пока морочил Анне голову своими обещаниями вечной любви?
— Рада сильно преувеличила наши отношения!
— Похоже, это у вас с нею общее, — усмехнулся Корф.
— Прости, — смутился Репнин. Он понял, что сам попался в собственную западню. — Я хотел узнать у тебя, могу ли я, как и прежде, воспользоваться твоим гостеприимством? Моя миссия еще не закончена, и требуется время, чтобы окончательно разоблачить Забалуева.
— Дом в твоем распоряжении! Я не питаю к тебе никакой вражды. Еще не хватало, чтобы наша дружба дала трещину из-за какой-то актрисы, пусть и хорошенькой! Живи здесь и держи меня в курсе своего расследования, ибо я уверен, что без помощи этого проходимца княгиня Долгорукая вряд ли могла так легко осуществить свою идею завладеть нашим имением. Я даже буду рад помочь тебе. Мир?
— Мир, — кивнул Репнин и пожал протянутую Корфом руку.
— А сейчас, извини, я должен проверить свои прежние распоряжения, — Корф вежливо откланялся.
Репнин решил подняться к себе, но увидел, как чья-то тень быстро метнулась от него по коридору. Репнин бросился назад и, догнав управляющего — а это был он! — схватил его за плечо.
— Вы куда-то торопитесь, Карл Модестович?
— Какая приятная встреча, князь! — мелко засуетился тот. — Слышал, вас можно поздравить? Говорят, вы и Анна теперь будете вместе? За это можно выпить.
— А вот это вас как раз и не касается.
— Не обессудьте, князь, — Модестович завертелся винтом. — Что услыхал, то и выговорил. Одно слово — дурак дураком!
— Хватит! — Репнин с силой встряхнул его. — Хватит прикидываться недоумком! Я ни минуты не верил, что вы потеряли память! А, может, вы это специально сделали, а? Дурачку все прегрешения спишут — и прошлые, и будущие? Верно?
— О каких таких прегрешениях речь?
— А что вы творили вместе с Забалуевым?
— Как можно так порочить кристально чистого человека?!
— Это Забалуев-то честный человек? Или вы о себе? — Репнин в упор взглянул управляющему в лицо, и тот быстро закивал головой, заморгал глазами. — Жаль, что я вашу компанию раньше на чистую воду не вывел. Но теперь глаз с вас обоих не спущу! Кстати, если вы помогаете этому «чистому» господину в его махинациях, то пеняйте на себя! Ох, пеняйте…
— Шутник вы, однако, Михаил Александрович, — вывернулся из-под его хватки Модестович. — А я чист, чист, как стеклышко!
— Смотри у меня! — пригрозил Репнин и вдруг разглядел в полумраке коридора знакомую фигуру. — Рада?! Что ты здесь делаешь?
Репнин отпустил управляющего, и тот, воровато оглядываясь, стремительно побежал прочь от него.
— Брат велел звать тебя, князь, — сказала Рада. — Говорил — пусть поторопится. Дело важное.
— Хорошо, — Репнин помедлил мгновенье, а потом махнул рукой. — Если важное, тогда поехали!..
Добежав до кухни, Модестович решил перевести дух. Встреча с Репниным его напугала. Чего доброго, этот проныра подкопается и под него, и тогда пиши пропало, рухнули все грандиозные планы и мечтания!
— Тьфу ты, Полька, чего под руки лезешь! — от неожиданности закричал Модестович, столкнувшись с Полиной, волоком втаскивающей на кухню свой сундук с вещами. — Куда это собралась?
— В Петербург поеду, в театр поступать! Барин мне вольную дал, — пояснила Полина. — Да вот хотела еще кое-что прихватить, что понадобится.
