Злясь на себя, Мария, плача от боли, опустила широкие рукава на забинтованные кисти рук и, смахнув слезы, открыла узкую дверь и прошла в каюту Изабель.
Тетя поднесла к губам палец. Молодая женщина отступила, ожидая, пока мальчик, помогающий лекарю, соберет окровавленные бинты.
— Вам повезло, миледи, — заявил, вновь входя в каюту, монах. — Пуля лишь задела плечо. У вашего матроса шансов выжить не было.
— Значит, он мертв? — спросила Изабель.
— Да, его душа вернулась к создателю. — Он взглянул на старую женщину. — Сэр Джон спрашивает имя матроса. Для молитвы, когда мы будем хоронить его в море.
— Я… я не знаю, — смущенно ответила Изабель, глядя на Марию.
— Его звали Пабло. — Мария спросила у него имя, когда он пытался сесть на весла. Она знала, что он отошел к богу задолго до предстоящей молитвы.
— Пабло, — повторил монах, повернувшись к Марии. — Очень хорошо. Скажите, корабль, который затонул, принадлежал вам?
Изабель отрицательно покачала головой.
— Нет. — Она не собиралась рассказывать больше, чем нужно.
Лекарь направился к двери, но, остановившись около Марии, указал на небольшую миску с жидкостью и чистые бинты. — Я оставляю это вам. Если от раны пойдет зловоние, поменяйте повязку. Сэр Джон сейчас придет. Ему не терпится получить ответы на некоторые вопросы. Но не беспокойтесь о своей матери, дорогая. С ней будет все в порядке.
— Она не… — Мария умолкла. — Она не умрет?
— Нет, — ответил лекарь. — У меня есть снотворное. Я пришлю его с мальчиком. Если я вам понадоблюсь, пусть он позовет меня.
Лекарь без дальнейших церемоний вышел в коридор. Его юный помощник последовал за ним.
Мария подождала, пока за ними закроется дверь, затем быстро подошла к кровати тети.
— Это шотландцы, — сказала она с отчаянием.
Изабель жестом пригласила Марию сесть на кровать.
— Я это вижу, дорогая. — Она обвела взглядом элегантную обстановку. — И не просто шотландцы. Ясно, что корабль — часть флотилии, которая по требованию твоего брата должна доставить тебя к королю Шотландии.
Мария тоже огляделась. Хотя ее представление о кораблях было весьма приблизительным, размер каюты ее поразил.
Проведя опухшими руками по тончайшим простыням, которыми была укрыта Изабель, она взглянула на дорогой дамасский шелк висевшего над кроватью полога. Покрывало такого же винного цвета. На небольшой кушетке под окном — гора бархатных подушечек, кресла с выгнутыми спинками окружают стол, сервированный великолепным хрусталем и тарелками с сыром и фруктами. Увидев, куда их поместили, она почувствовала странное беспокойство.
— Эта каюта предназначалась мне, — воскликнула Мария в отчаянии.
— Но ты же не выставишь из нее старую женщину. Не так ли, дорогая? — пошутила тетя.
— Не шути так. — Мария взяла руку Изабель в свою. — Но что же мне делать? Что они подумают, когда узнают, кто мы?
— Так ли это важно, что они подумают. — Изабель зевнула и с удовольствием потянулась на удобной кровати.
— Если я должна стать их королевой… — прошептала Мария.
— Ты права, — согласилась Изабель, понизив голос. — Если ты станешь их королевой, то у тебя не будет шанса завоевать их уважение. В конце концов, тебе положено сейчас восседать в Антверпене в ожидании их приезда, а не спасаться от них в открытом море. Но это важно лишь в том случае, если ты когда-либо действительно станешь их королевой.
— Я не скажу им, кто я, — решительно заявила Мария. — Я направляюсь в Кастилию, а не в Шотландию.
— Ты направляешься в Антверпен. Именно туда плывет корабль.
Мария беспомощно посмотрела на тетю.
— Но я не могу. Ты представляешь, что будет? Я не смогу взглянуть Карлу в глаза. Он никогда мне не простит побега. Меня вытащили из моря те самые люди, которые должны были препроводить к королю. Дева Мария, какой это будет стыд!
— Я думала, что для тебя это все уже неважно. Я думала, ты сознательно обрекла себя на гнев своего брата.
— Так и было, — с унынием произнесла Мария. — Но одно дело принимать решение вдали от него, а другое — вновь предстать перед ним. Ты знаешь, какая в нем сила, как он умеет добиться своего. Ни разу в жизни я не победила с ним в споре.
Мария вздохнула. С малолетства она подчинялась брату во всем и полностью. В детстве он был упрям как бык да таким и остался, только стал еще более властным.
— Но почему, почему мы должны отказаться от нашего плана? — взывала к тете молодая женщина, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучало отчаяния. — Я не хочу назад, Изабель. Не могу.
Мария видела, что старая женщина борется с дремотой.
— Ты разбила лодку, моя дорогая.
Мария не смогла сдержать улыбки.
— Тетя, ты хорошо понимаешь, что я не собираюсь вновь пускаться в ней в то же плавание. Мы должны придумать что-то другое. Мы недалеко от Дании. Если попадем в Копенгаген, то, может быть, сумеем нанять другой корабль, который отвезет нас в Кастилию.
Изабель с трудом открыла один глаз и постаралась сосредоточиться.
— Но плыть слишком далеко. И потом… я только что начала согреваться.
Мария видела, что Изабель еще пыталась улыбаться, но лекарство взяло свое, и она заснула.
— Нужно что-то придумать, — прошептала Мария самой себе. — Я не могу отказаться от надежды. Может быть, кто-нибудь сумеет помочь. На этом корабле так много людей…
— Капитан, — сказала вдруг Изабель, приоткрыв глаза. — Шотландец. Они его зовут сэр Джон. Он молод и красив. Такого красавца моряка я в своей жизни не видела.
— Какое это имеет к нам отношение? — спросила Мария, убрав с лица Изабель прядь серебристых волос.
— Ш-ш-ш. — Изабель снова закрыла глаза. — Просто не верится, что ты уже была один раз замужем!
— Изабель, — возмутилась, покраснев, Мария.
Но тетя уже спала.
Джон Макферсон не терпел темноты.
Слабый фонарь в его руке оставлял на стенах мрачного темного коридора лишь пятнышки света. Джон зажег фонарь на стене и кивнул молодому матросу, охранявшему вход в каюту.
— Есть что-нибудь новенькое?
— Нет, милорд. Когда я принес поднос с едой, старшая женщина спала, а молодая ходила взад-вперед по каюте. Она ничего не сказала мне, милорд. Но я слышал, когда уходил, что она заперлась на щеколду.
Джон постучал в дверь.
Быстрые шаги. Пауза, дверь открылась, на командора смотрели сияющие зеленые глаза.
— Можно войти?
Минуту она колебалась, затем повернулась и сделала неопределенное движение рукой в сторону неосвещенной каюты.
— Она спит.
— Я ненадолго, — сказал Джон, наклоняя голову, чтобы пройти в каюту.
