К счастью, дети склонны все быстро забывать. Под конец дня мы уже вместе играли с Сильвией в ванне, а когда вернулись в дом, Матильда успела спрятать сумку в шкафу. Сильвия о ней больше не упоминала; она показала мне все свои игрушки и позволила заплести свои волосы в две тугие косы.
О телефонном звонке Матильда сказала немного.
— Завтра в восемь вечера, — таинственно обронила она, передавая мне клочок бумаги с адресом в Менде — точь-в-точь как Жан Поль записывал когда-то адрес таверны.
Поужинали мы рано — Сильвии пора было ложиться спать. Увидев, что у меня на тарелке, я улыбнулась: такую простую пищу я ела в молодости. Ни макарон в особом соусе, или в масле, или с травами, ни какого-то специально выпеченного хлеба, ни экзотических смесей. Все элементарно, что и радовало, — кусок свинины, фасоль, кукуруза в сметане и багет.
Я умирала от голода, но стоило мне отрезать кусок мяса, как я едва не выплюнула его — пахло железом. Я попробовала фасоль и кукурузу — тот же привкус. Как ни хотелось есть, этот запах отбивал весь аппетит, железом теперь отдавало все. И скрыть отвращение было трудно, особенно потому, что Сильвия почему-то решила идти со мной нога в ногу. Стоило мне отправить в рот очередной кусок мяса, как она делала то же самое; стоило сделать глоток, и она вслед за мной. Матильда с жадностью набрасывалась на все, что было на столе, и ругала дочь за медлительность.
— Так ведь это Элла медленно ест, — заревела девочка.
Матильда посмотрела на мою тарелку.
— Прошу прощения, — сказала я, — у меня какое-то странное ощущение. Все словно отдает… железом.
— Правда? У меня тоже так было во время беременности. Кошмар. Но через несколько недель все прошло, любое блюдо ешь. — Она замолчала. — Да, но вы-то…
— Может, все дело в лекарствах, которыми напичкал меня врач в Мутье. — Я не дала ей договорить. — Иногда они оказывают побочное действие. Извините, просто не могу есть.
Матильда кивнула, но через некоторое время я уловила на себе ее изучающий взгляд.
Я на удивление легко вошла в ритм их жизни. Mатильде сказала, что уезжаю завтра — хотя, спроси она куда, я бы не ответила. Но она не спросила и просто отмахнулась:
— Никуда вы не едете. Поживете с нами. Вы хорошая гостья. Да и вообще компания мне не повредит, а то ведь мы с Сильвией все вдвоем да вдвоем. Если, конечно, вы не против спать на кушетке.
Возбужденная присутствием в доме нового человека, Сильвия заставила меня почитать ей на ночь, не стесняясь исправлять мое произношение и объясняя смысл некоторых слов. Утром она принялась уговаривать Матильду, чтобы та разрешила ей сегодня не ходить в летний лагерь.
— Хочу поиграть с Эллой, — канючила она. — Ну пожалуйста, мамочка, можно мне остаться? Пожалуйста!
Матильда посмотрела на меня. Я слегка кивнула.
— Ты бы лучше Эллу спросила, — сказала она. — С чего это ты решила, будто она захочет играть с тобой весь день?
Стоило Матильде уйти на работу, скомандовав в последний момент, что следует делать в ее отсутствие, как в доме наступила необычная тишина. Я посмотрела на Сильвию, она — на меня. Я знала, что обе мы думаем о сумке с костями, спрятанной где-то в доме.
— Пошли гулять, — весело предложила я. — Тут вроде неподалеку площадка есть.
— Пошли, — с готовностью откликнулась Сильвия и пошла собирать в рюкзачок в форме мишки все, что ей может понадобиться.
Дорога к детской площадке проходила через торговый квартал; проходя мимо аптеки, я приостановилась.
— Давай зайдем на минуту, Сильвия, мне надо купить кое-что.
Она послушно последовала за мной. Я подвела ее к полке, где продавались разные сорта мыла.
— Выбирай, — предложила я, — подарок будет.
Сильвия с восторгом принялась открывать коробки и принюхиваться, а я тем временем негромко заговорила с фармакологом.
В конце концов Сильвия выбрала лавандовое мыло и по дороге никак не могла от него оторваться, все принюхивалась, пока я не уговорила ее засунуть подарок в рюкзак — целее будет. На площадке она сразу побежала к подружкам. Я же подсела на скамейку к матерям, чьи дети тут резвились. Смотрели на меня подозрительно, но я не пыталась ни с кем заговорить: мне надо было подумать.
Во второй половине дня мы остались дома. Сильвия наполняла ванну водой, а я пошла со своими покупками в туалетную комнату. В тот самый момент, как я вышла во двор, она прыгнула в воду, подняв вокруг тучу брызг. Я легла на траву и посмотрела на небо.
Через некоторое время Сильвия подошла ко мне и села рядом. В руках у нее была кукла Барби с неровно подстриженными волосами — любимица, с которой девочка болтала и которую заставляла плясать.
— Элла? — заговорила она. Я знала, что за этим последует. — А где эта сумка с костями?
— Не знаю. Мама куда-то спрятала.
— Так она еще в доме?
— Может быть. А может быть, и нет.
— Тогда где же?
— Может, мама взяла ее с собой на работу или отдала кому-нибудь из соседей.
Сильвия завертела головой.
— Соседей? А им-то она зачем?
М-да, тут я прокололась. Надо менять тактику.
— А тебя почему это интересует?
Сильвия задумчиво посмотрела на куклу, подергала ее за волосы, пожала плечами.
— Сама не знаю.
Я немного выждала и спросила:
— Хочешь еще раз увидеть?
— Да.
— Уверена?
— Да.
— Не испугаешься, кричать не будешь?
— Нет, ты ведь со мной.
Я сходила в дом, взяла в шкафу сумку и вернулась во двор. Сильвия сидела, подняв колени к подбородку, и испуганно смотрела на меня.
— Хочешь?.. Или вот что, иди в дом и подожди там, а я открою сумку, разложу все и тогда позову тебя.
Девочка согласно кивнула и вскочила на ноги.
— Коку хочу. Можно?
— Конечно.
Сильвия вприпрыжку побежала в дом. Я глубоко вздохнула и дернула за молнию. По правде говоря, я сама еще толком не видела ее содержимого.
Опорожнив сумку, я пошла за Сильвией; она сидела в гостиной перед телевизором, перекатывая в ладонях стакан коки.
— Пошли.
Я протянула ей руку. Мы вышли на порог, оттуда было видно, что на траве что-то лежит. Сильвия прижалась ко мне.
— Если не хочешь, можешь не смотреть. Но она тебя не тронет. Она же неживая.
— Кто она?
— Девочка.
— Девочка? Как я?
— Ну да. Это ее кости и волосы. И клочок платья.
Мы подошли поближе. К моему удивлению, Сильвия отняла руку и присела на корточки рядом с костями. Разглядывала она их довольно долго.
— Смотри, голубое, — вымолвила наконец Сильвия. — А где же все платье?
— Оно… — «Сгнило» — другого слова я придумать не могла. — Оно стало стареньким и порвалось, — неловко объяснила я.
