— В город? — она еле сдерживалась. — Очень хорошо. В город!
— Онор! — взмолился он. — Прошу вас. Мы посмотрим, что можно будет сделать. Возможно, вас не будут очень уж тщательно охранять.
Онор взяла себя в руки. Выхода не было. Ей придется ехать с этими людьми. Но это еще не конец, она не побеждена. И Волк не побежден. Она медленно-медленно перевела дух, унимая судорожно бьющееся сердце.
Через полчаса она покинула гостиницу. Вместе с Фурье они заняли места в дорожной карете, а солдаты верхом сопровождали их. Онор видела из окошка, как они скачут, не отставая от них ни на шаг. Узкая дорога была приспособлена скорее для верховой езды, и карету нещадно подбрасывало на ухабах. Онор старалась расслабиться, откинувшись на спинку сиденья, и не обращать внимания на тряску.
Засада ожидала их за очередным поворотом дороги. Стрела поразила лошадь, и отчаянное ржание огласило пустынную долину. Она встала на дыбы и рухнула наземь, перегородив собой путь. Кучер с руганью соскочил с козел.
Солдаты озирались, беспомощно вцепившись в поводья перепуганных лошадей, и не видели, откуда пришла беда. Лес был по-прежнему тих. Но лишь только маленький отряд начал вновь обретать душевное равновесие, как прогремел протяжный индейский клич, наполняя ужасом души солдат. Они палили из ружей наугад, постепенно впадая в панику. Индейцы появились внезапно, вдруг отделившись от тьмы. Их гибкие сильные тела, раскрашенные белым и красным, бесшумно и стремительно бросились в атаку. Вопли ужаса прорезали воздух, грохот выстрелов оглушил Онор-Мари. Она приоткрыла дверцу кареты и едва не вывалилась прямо на руки Волку. Он подхватил ее и поставил на ноги.
Оглушив бросившегося наперерез солдата, Волк увлек Онор подальше от свистящих стрел. На этот раз индейцы имели бесспорное численное преимущество над солдатами. Губернаторский отряд был наголову разбит.
— А Фурье? — она трясла Волка за плечо. — Что с ним сделали?
— Успокойся, Лилия. Он жив.
— Точно? — она понемногу успокоилась.
— Он жив, — веско объявил Волк. — Он спасся.
Онор с облегчением прислонилась лбом к его плечу, все еще не веря, что все обошлось, и они снова вместе. Придя в себя, она поверила, что все уладилось, и, конечно, стоило ей поверить в это, как ее наивные фантазии были развенчаны. Словно издалека, слышала она строгие слова Волка о том, что ей следует отправиться в Соун-Крик и поселиться там. Она непонимающе и изумленно покачала головой.
— Зачем, Волк? Почему я должна куда-то идти?
— Это война, Тигровая Лилия. Ты не можешь оставаться со мной. Это опасно.
Теперь до нее дошло — он собирается оставить ее одну, — одну, после всего, что она пережила. Ради чего тогда…
— Ну нет, Волк! — воскликнула она, впиваясь пальцами в его плечи, словно собираясь вытрясти из него душу. — Так не пойдет! Никуда я не без тебя не пойду!
— Я провожу тебя, — его лицо осталось непроницаемым. Она готова была поверить, что ему все равно.
— Нет. В конце концов, жена я тебе или не жена?! Я же всего только хочу быть с тобой! — она едва ли не кричала на него, ослепленная горячей волной гнева.
— Рядом со мной мои воины, Тигровая Лилия. Ты видишь около них их жен?
Нет, их жены далеко, в безопасном месте, там, где их не сразит выстрел белого человека. И ты должна быть там, где тебя никто не тронет.
— Это не правильно, не правильно, — упрямилась Онор, хотя уже начинала понимать, что Волка не переспоришь. — Я не хочу отсиживаться в темном уголке, пока ты рискуешь жизнью.
— Я знаю, что ты не хочешь, — тихо сказал Волк. — Никто не хотел бы.
Но что значат наши желания? Ведь я, и ты, Тигровая Лилия, мы оба знаем, что так нужно. Ты не можешь воевать наравне с моими воинами — ты не рождена воином. А я не могу не защищать мой народ. Так написана твоя судьба — ты должна ждать.
Она поникла в его руках. Бессилие что-либо изменить — вечное напоминание, что никто не распоряжается своей судьбой.
Ей с первого взгляда не понравился Соун-Крик. Она бы даже не назвала его городом. Деревянные одноэтажные строения тянулись вдоль грязных улочек, и только неаккуратные аляповатые вывески оживляли серый пейзаж.
Она жалобно оглянулась на Волка, вдруг он передумал, но он неумолимо покачал головой.
— Я приду за тобой, — он крепко сжал ее руку.
— Хорошо, — она почти смирилась. Но душа у нее ныла и разрывалась на части. Подобно каждой из женщин, когда-либо отпускавших своих близких на войну, она не могла думать ни о долге, ни о чести, она помнила только, что может потерять его навсегда.
— Что же мне делать? Куда мне идти? — Соун-Крик выглядел чужим, грязным и неприветливым, и Онор не представляла, как ей выжить в нем одной.
— Просто жди меня, Лилия. Поселись в одной из тех комнат, что сдают бледнолицые, и жди.
Она горько рассмеялась его наивности.
— У меня остались жалкие гроши, Волк! Их не хватит даже, чтобы заплатить за комнату, а я еще и не воздухом питаюсь! А ты говоришь…
Его строгие черты не смягчились, он смотрел прямо на нее с каким-то отеческим сожалением.
— Ты всегда знала, Тигровая Лилия, что я не смогу дать тебе то, к чему ты привыкла. Мой народ не нуждается в деньгах. Все, что нам нужно, мы делаем себе сами. Если ты одна из нас, ты справишься. Если нет…
Она не дала ему договорить фразу.
— Я справлюсь, Волк, не сомневайся во мне.
— Хорошо.
Они обменялись долгим поцелуем на прощание, а спустя несколько мгновений она уже стояла одна на пустой улочке. Светало. «Кажется, у меня начинается новая жизнь», — с горечью подумала она. И вдова Креза отправилась на поиски работы.
Ничего так не раздражало Онор-Мари, как мерное шкрябание метлы по деревянному полу. Этот звук отдавался у нее в голове, вызывая острое желание взвизгнуть и броситься наутек. Но она лишь вздохнула и сняла с огня огромную кастрюлю с подогретой водой. Теперь самое противное — она принялась мыть грязные тарелки, оставшиеся после ужина. Служанка в салуне — кто поверит, что это она, баронесса, дочь графа де Валентайна, портит нежные руки тяжелой работой. Мгновение она разглядывала потрескавшуюся кожу на своих руках, которая приобрела нездоровый красноватый оттенок от постоянного соприкосновения с водой. Вот так насмешка — она устало и недоумевающе покачала головой. Столько усилий, и все напрасно. Она получила то, чего всегда страшилась. Служанка в дешевом салуне!
Уворачивается от липких рук нетрезвых посетителей, подает им еду и моет тарелки — и так целый день, до ночи. Вот итог ее стараний! А взамен, взамен она получает полусъедобную еду и койку в комнате, больше похожей на чулан! И одиночество… Оно вновь отыскало ее и навалилось на нее со звериной беспощадностью. И кому нужна независимость, обретенная такой ценой? А Волк… Однажды он и впрямь навестил ее.
