– Я хочу выбраться отсюда. Я больше не выдержу! Не выдержу! – Она в упор посмотрела на Диксона.
– Ты можешь стать мне на плечи. Сумеешь подтянуться и выбраться наверх?
Она послушно кивнула.
Диксон нагнулся и подумал, что эта поза имеет аллегорический смысл. Он был просителем, а она – подателем просимых благ. Но сейчас Шарлотта была к этому не расположена. Она взобралась на спину Диксона и коленями стала ему на плечи. Диксон стал медленно подниматься, стараясь сохранить равновесие этой самой драгоценной своей ноши. Шарлотта чуть покачнулась и крепко вцепилась в его руки. Диксон чувствовал, как она дрожит – то ли от неустойчивого положения, то ли от сделанного недавно открытия.
Наконец Шарлотта обрела равновесие и выпрямилась у него на плечах. Боль пронзила Диксона насквозь, но он нашел в себе силы и поднял руки, чтобы поддержать ее. Потом сделал маленький шаг к краю провала. Шарлотта привстала на цыпочки, Диксон терпел адскую боль, но не издал ни звука.
Его ладони лежали на ее голенях. Он чувствовал, как она дрожит. Ему хотелось сказать что-нибудь ободряющее, успокоить и поддержать Шарлотту, но пропасть между ними была так широка, что слова казались бессильными.
– Тут торчит скала, – сообщила Шарлотта. – Я думаю, что смогу зацепиться.
Диксон стоял не двигаясь. Она потянулась вверх и вдруг исчезла. Давление на его плечи прекратилось. Диксон сделал шаг назад и посмотрел вверх, прикрыв глаза от яркого света.
Шарлотта встала на колени и сбросила вниз его одежду.
– Ты пришлешь помощь? – спросил он.
Шарлотта не смотрела на Диксона, ее взгляд был устремлен на Джорджа.
– Пришлю, – наконец ответила она. – Мой муж должен быть похоронен должным образом, хотя я предпочла бы оставить вас обоих здесь.
И ушла, не сказав больше ни слова. Диксон оделся и вернулся к Джорджу.
Как встретил Джордж свою смерть? Охваченный пустыми сожалениями? В гневе? На этот вопрос, как и на множество других, Диксон никогда не получит ответа.
– С тех пор, как твой отец вбил мне в голову, что я никогда не получу титула, я из кожи лез вон, чтобы доказать: я не хуже тебя. Лучше стреляю. Лучше езжу верхом. Я сумел нажить состояние, Джордж. Не выиграл его, не нашел, а заработал. И я понял то, что следовало понять и тебе, Джордж, только ты не успел. Выгода – это еще не все. Далеко не все.
Он нагнулся, подобрал золотую монету из бочонка и стал смотреть, как она блестит в солнечном свете.
– Все, к чему я стремился, Джордж, ради чего работал, сейчас потеряло для меня всякое значение.
Диксон бросил монету обратно в бочонок.
– У меня такое впечатление, что я провалился в ад. Кузен, ты слышал, как я признавался в своих грехах. Как думаешь, это была репетиция исповеди перед сатаной?
Как ни странно, но Диксону показалось, что Джордж ответил ему улыбкой.
Меньше чем через час явилась помощь в виде лестницы и веревки. Два дюжих лакея, не слишком любопытных, но очень мускулистых, помогли Диксону выбраться из пещеры, а затем поднять наверх останки Джорджа.
Когда процессия прибыла в Балфурин, Шарлотта вышла вперед и дала знак лакеям занести свою скорбную ношу в гостиную. Для Джорджа был приготовлен гроб. Его аккуратно положили внутрь.
Лишь после этого Шарлотта, глядя в пол, обратилась к Диксону:
– Теперь ты граф Марн.
Диксон кивнул.
– Но я надеюсь, что, несмотря на это, ты уважишь мою просьбу.
– Шарлотта… – начал он, но она подняла руку, приказывая ему замолчать.
– Уезжай, пожалуйста, – тихонько попросила она. – Наши поверенные договорятся об условиях передачи замка, но пока я хочу, чтобы ты уехал.
– Прости меня.
Шарлотта ничего не ответила. Она сюяла перед ним с поникшей головой и молчала. Вид ее слез не позволил ему продолжать.
Диксон развернулся и направился к себе в комнату. Там Мэтью вправил ему плечо и соорудил перевязь для руки. Плечо болело сильно, но Диксон, торопясь закончить дела, отказался от лекарства. От двери он сообщил секретарю:
– Ты будешь рад услышать, что мы покидаем Балфурин.
Мэтью ответил таким же гробовым молчанием, как Шарлотта.
Диксон вышел из хозяйских покоев и направился в башню. Постучал, дверь открыла молодая служанка.
– Простите, ваше сиятельство, – сказала она, – боюсь, Нэн сегодня плохо себя чувствует.
– Мне все равно надо с ней поговорить. – Нэн такая старая, что может не дождаться завтрашнего рассвета. Он должен узнать правду прежде, чем она умрет. – Боюсь, дело безотлагательное, – объяснил он и мягко надавил на дверь.
Девушка отступила и неохотно позволила ему войти. Диксону и раньше казалось, что Нэн как-то сморщилась, уменьшилась в размерах, но сейчас в своей широкой кровати она выглядела как ребенок. Седые волосы разметались по подушке, лицо было таким морщинистым, что напоминало смятую ткань. Когда Диксон вошел, она повернула голову, но не улыбнулась в ответ на его приветствие. Их взгляды встретились, она едва заметно кивнула.
– Ты его нашел.
– Нашел. И тогда понял: ты знала, что найду.
– Я надеялась. Хотела, чтобы он упокоился раньше меня. – Она говорила таким слабым и хриплым голосом, что Диксон с трудом разбирал слова. Он взял стул и сел рядом с кроватью.
– Расскажи мне, что случилось.
Нэн улыбнулась:
– Молодой хозяин такой властный. Хорошо, сэр. Как ты и думал, он приехал домой искать сокровище. Думаю, ему было стыдно, что у его жены больше денег, чем у него. Так бывает, если у мужчины больше гордости, чем ума. Как мне было приказано, я сообщила ему первую строфу. Когда он узнал остальное, то стал спрашивать меня, знаю ли я, где спрятано сокровище. Я рассказала ему не больше, чем тебе, но, думаю, он рвался к нему сильнее тебя и каждый день ходил с лопатой на поиски.
– Но однажды он не вернулся, – с утвердительной интонацией произнес Диксон.
Нэн едва заметно кивнула:
– Да, однажды он не вернулся. Мы ждали. Прошел день, потом следующий, потом – целая неделя. Мы поняли, что он не придет никогда. – Нэн подняла дрожащую руку и дрожащим пальцем указала на пол: – Третья доска.
Диксон встал и сдвинул ковер. Одна из досок была прибита только одним гвоздем. Диксон легко ее приподнял. В отверстии находился кожаный саквояж, а в нем – несколько предметов одежды. На дне лежала щетка Джорджа и бритвенный прибор – все с гербом графов Марнов.
– Почему ты спрятала его вещи?
– Я их не прятала, – слабым голосом ответила Нэн. – Я их хранила. Особенно от англичан. Мы взяли отсюда немного денег, чтобы прокормиться. Остальное – здесь.
Диксон решил, что сейчас не время лечить ее от вековой ненависти к англичанам. Она умирала и в меру своих сил пыталась примириться с прошлым.
