— О! — Она поняла скрытый смысл его слов и пришла к выводу, что и сама действует без всякой логики.
— Интересно, сколько еще раз я смогу заставить вас произнести этот звук?
Бет ожидала поцелуя, но он вместо этого провел пальцем по ее губам, рассылая по ее телу сладостный трепет. Затем он лизнул свой палец и повторил этот жест.
— О…
Он улыбнулся и медленно расстегнул ее ночную рубашку, потом провел ладонью между двумя теплыми бугорками. Она надеялась, что Люсьен будет ласкать ее груди, сожмет соски, как тогда, вечером, и с нетерпением предвкушала этот момент. Но муж опять не оправдал ее ожиданий — он склонился к ней и нежно ухватил зубами мочку ее уха.
— О… — Теперь этот звук был протяжным и зарождался где-то глубоко внутри ее естества.
Он ухмыльнулся и начал ласкать ее грудь через тонкий шелк ночной рубашки. В ней вдруг пробудился чудовищный голод, и она повернула к нему лицо, уже не прося, а требуя поцелуя. Прижимаясь к нему, она хотела только одного: избавиться от одежды, чтобы ощутить прикосновение его кожи.
Когда он оторвался от ее губ и стал целовать шею, Бет не выдержала:
— Я готова сколько угодно раз произнести этот звук. О… о… о… Только прошу, снимите наконец с себя одежду.
— Вы восхитительны! — Он не удержался от смеха. — Господи, сколько времени мы потратили впустую!
— Почему вы не соблазнили меня в то утро? — спросила она, ероша его волосы. — Я ведь хотела этого.
— Я никогда не овладеваю женщиной насильно. — Он перехватил ее руку. — Вы и без того оказались в безвыходной ситуации. Я не хотел вас принуждать. — Он лукаво улыбнулся. — А насколько сильно вы желали этого, моя отважная женушка? Наполовину? Или на три четверти? Или на четыре пятых?
— На девяносто девять сотых, — ответила она, нахмурившись и делая вид, что всерьез занялась подсчетами.
И тут она вспомнила о Клариссе, и физический голод уступил место панике. Он обескураженно посмотрел на нее:
— Бет, не стоит с этим торопиться. — Он отстранился. — Простите, если я заставил вас думать, будто вы мне безразличны. Но я не собираюсь требовать плату за то, что выполнил вашу просьбу и пришел к вам.
— Люсьен, перестаньте разыгрывать благородство, черт побери! — Бет пришла в ярость. Если он сейчас ее покинет, она разнесет всю мебель в этой комнате.
— Бет, я люблю вас! — рассмеялся он.
— Правда? — Ее поразило, как спокойно он произнес эти слова.
— Да. — Он перестал смеяться и очень серьезно посмотрел на нее. — Я думаю, что полюбил вас еще в Хартуэлле. Я с тоской вспоминаю о том времени, которое мы провели там вдвоем. Я скучаю без вашего остроумия и серьезного взгляда на вещи. Вы смеялись над моими шутками и умели ответить на них. Вам не претит любовь вашего тирана, моя бесценная гурия, моя прекрасная райская дева?
Не претит? Бет обвила его шею руками и пылко прижалась к его губам. И это был лучший ответ на вопрос ее мужа.
— Возможно ли это? Я уже несколько недель пытаюсь убедить себя, что не люблю вас, но тщетно.
— Как вы думаете, мы сможем утаить это от герцога? — спросила она, нежась в его объятиях.
— А зачем нам это делать? — не понял он.
— Он будет слишком доволен собой, если узнает об этом.
Маркиз снова рассмеялся, но через мгновение прижался к ее губам, и она перестала думать обо всем, что не имело отношения к их любви. Его нежные и умелые руки, настойчивые губы мучили и дразнили ее, и она готова была отдаться в его власть, но мысль о Клариссе оказалась непреодолимым барьером для их близости.
Бет вдруг осенило.
— Люсьен!..
— Да, дорогая?
— Люсьен, я хочу, чтобы мы сделали это в вашей постели.
— Вы для меня неисчерпаемый кладезь загадок, мой ангел, — прошептал он, тяжело дыша от страсти. — Что за странное желание? И откуда в вас столько смелости, что вы решились так откровенно заявить о нем?
— Разве не вы только что назвали меня упрямицей, мой дорогой бабуин? — кокетливо улыбнулась Бет, думая только о том, что если он согласится, то их от Клариссы будут отделять целых четыре стены.
Он подхватил ее на руки и понес к двери, пританцовывая и кружась на ходу.
— Интересно, что вы задумали? У меня самая обычная спальня, почти такая же, как ваша. — Он приостановился на мгновение и взял в рот обнажившийся сосок Бет. Она выгнулась, застонав от вожделения.
Они были уже у двери ее спальни, как вдруг он остановился и словно окаменел.
— Что…
Он разжал руки, и она едва не грохнулась на пол, чудом умудрившись удержаться на ногах.
Потрясенная его неожиданной грубостью, она прислонилась к стене и, чувствуя, что от ужаса у нее темнеет в глазах, а сердце вот-вот остановится, молча смотрела, как он поднял с пола треуголку. Одному Богу известно, что он подумал в этот момент, но когда он повернулся к ней, лицо его было белее снега.
— Люсьен…
— Нет! — рявкнул он.
Он сделал несколько неуверенных шагов по комнате — походка его была скованной, как если бы он сдерживал чудовищную боль, — и тут увидел на стуле скомканный галстук. Это оказалось последней каплей. Он повернулся к ней — вид его был ужасен.
— Я вижу, вы тут без меня не скучали, — язвительно процедил он. Глаза его напоминали осколки голубого льда.
— Вы ошибаетесь. — Она попыталась улыбнуться, но от ужаса губы ее не слушались. Ей следовало сразу рассказать ему о Клариссе. Он вряд ли бы обрадовался, но зато теперь не пришел бы в такую ярость.
— Да, похоже, что так, — задумчиво произнес он, вертя в руках мужскую шляпу. — Вы специально это подстроили? Ваша хитрость могла бы сработать, если бы не эта маленькая оплошность. Готов признаться, что сегодня я поверил бы вашим крикам и не догадался, что кровь на простыне не имеет к вам никакого отношения. — Последние слова, прозвучавшие в его устах как приговор, разъярили его самого настолько, что он с силой отшвырнул от себя шляпу.
— Люсьен! — закричала Бет. — Я не понимаю, о чем вы говорите!
— Довольно! — Он рванулся к ней и с силой сжал ее руки. — Я не желаю больше ничего слышать! Я буду спать с вами, раз уж таков мой долг, но никакой лжи больше не потерплю! — Произнося эти слова, он встряхивал ее так, что голова ее моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.
— Вы делаете мне больно! Я вам не лгала!
— Я вам не верю, черт вас побери! — Он оттолкнул ее так грубо, что она пошатнулась. Он кивнул в сторону шляпы и галстука: — Кто из ваших поклонников носит такие обноски? Наверное, какой-нибудь конюх? Расскажите мне о ваших вкусах, мадам. Я должен их знать, поскольку мне придется удовлетворять ваши потребности!
Бет вдруг поняла, что он просто ее ревнует, и бросилась к нему:
