– Ты ничего не хочешь мне рассказать? - спокойно спросил он, хотя руки у него тряслись.
Софи замерла, вернее - окаменела. Бенедикт даже мог поклясться, что чувствует исходящее от ее тела тепло. Так продолжалось несколько секунд. Наконец, смущенно откашлявшись, она снова принялась за узел. Платье ее туго натянулось на груди, однако Бенедикт не почувствовал ни малейшего желания.
Впервые он не испытывает желания к этой женщине, усмехнулся он про себя: ни к таинственной незнакомке, ни к горничной.
– Может быть, поможешь мне? - нерешительно спросила она.
Бенедикт даже не пошевелился.
– Бенедикт?
– Интересно лицезреть тебя с завязанными глазами, Софи, - заметил он.
Руки ее медленно опустились.
– Такое впечатление, будто ты в полумаске, ты не находишь?
Софи ахнула: единственный звук, нарушивший тишину комнаты.
Бенедикт направился к ней, медленно, неумолимо.
– Я много лет не ходил на маскарады, - проговорил он.
Она поняла, что он все знает. Это было видно по тому, как дрогнули ее губы.
Он надеялся, что она испугается.
Но не доходя до нее, он резко повернул направо, задев рукавом ее руку.
– Ты собиралась когда-нибудь сказать мне, что мы с тобой раньше встречались?
Губы Софи дрогнули, но она молчала.
– Собиралась или нет? - тихо спросил Бенедикт, хотя сдерживать себя ему стоило невероятных трудов.
– Нет, - дрожащим голосом ответила Софи.
– Вот как?
Молчание.
– А почему?
– Мне это казалось… неуместным.
Бенедикт круто обернулся.
– Неуместным?! - крикнул он. - Я влюбился в тебя два года назад, а тебе это показалось неуместным?!
– Может быть, ты все-таки поможешь мне снять шарф? - прошептала она.
– Оставайся слепой!
– Бенедикт, я…
– Как я был слеп весь этот месяц! - сердито продолжал он. - Посмотрим, как тебе это понравится.
– И вовсе ты не влюбился в меня два года назад, - бросила Софи, пытаясь снять шарф.
– Откуда ты знаешь? Ты же сбежала.
– Я должна была сбежать! - крикнула она. - У меня не было другого выхода!
– У всех людей всегда бывает выход, - снисходительно проговорил Бенедикт. - Это называется собственным желанием.
– Тебе легко говорить! - вспылила Софи. - Тебе, у которого всегда все было! А я должна была… Уф! - Наконец-то ей удалось стащить шарфы, и теперь они болтались у нее на шее.
Свет ударил ей в глаза, и Софи заморгала, но тут взгляд ее упал на лицо Бенедикта, и она поспешно сделала шаг назад.
Глаза его метали молнии, и в то же время в них застыла такая боль, что Софи поразилась.
– Рад видеть тебя, Софи, - проговорил Бенедикт подозрительно тихим голосом. - Если, конечно, это твое настоящее имя.
Софи кивнула.
– Кстати, - заметил Бенедикт чуть более небрежным тоном, чем следовало бы, - если ты попала на этот маскарад, значит, ты никакая не горничная?
– Я горничная, - поспешно сказала Софи. - Я не имела права там быть.
– Это все не так уж важно. Самое главное - ты мне солгала.
– Я должна была это сделать, - прошептала Софи.
– Да будет тебе! Что бы случилось такого ужасного, если бы ты мне открылась?
Софи молчала, не зная, что сказать. Здесь, в детской, когда он стоял рядом, дыша праведным гневом, она никак не могла вспомнить, почему решила скрыть от него, что она та самая таинственная незнакомка с бала-маскарада. Может быть, боялась, что он захочет сделать ее своей любовницей? Но это все равно произошло.
А может быть, сначала просто побоялась, а потом посчитала, что уже поздно? Если бы она, уже попав в дом его матери, призналась, кто она такая на самом деле, он бы наверняка пришел в ярость и накинулся бы на нее за то, что она ему сразу об этом не сказала. Что, собственно, сейчас и происходит, подтверждая тем самым ее правоту.
А может быть, все дело в том, что ее гордость была уязвлена. Она испытала острое разочарование оттого, что он сам ее не узнал. Если та ночь на балу-маскараде имела такое же огромное значение для него, какое имела для нее, почему он тотчас же ее не узнал? Два года она мечтала о встрече с ним. Два года каждую ночь видела его во сне. А он, увидев ее, не узнал…
А может быть, все гораздо проще? Может быть, она просто хотела себя обезопасить?. Не зная почему, она чувствовала себя в большей безопасности в образе безвестной горничной. Если бы Бенедикт знал, кто она такая - или по крайней мере знал, что она и есть та самая таинственная незнакомка с бала-маскарада, - он стал бы преследовать ее. Упорно преследовать.
Конечно, он преследовал ее и считая горничной, но это совсем другое. Софи была в этом совершенно уверена. Ее социальный статус, а вернее - отсутствие такового, являлся для нее защитой. Такой человек, как Бенедикт - сын и брат виконта, - никогда не женится на служанке. А вот женится ли он на незаконнорожденной дочери графа? Нет, конечно. Однако в отличие от служанки незаконнорожденная дочь графа имеет право мечтать.
Но ее мечты, как и мечты служанки, никогда не сбудутся. Софи понимала, что чем больше она будет мечтать, тем большую боль принесут ей эти мечты. И всякий раз, когда она уже вот-вот была готова выдать свою тайну, она останавливалась, чувствуя, что, если скажет Бенедикту правду, сердце ее будет навеки разбито.
"Что сейчас и произошло", - с горечью подумала Софи.
– Я искал тебя. - Тихий, проникновенный голос Бенедикта,
Глаза Софи изумленно расширились и наполнились слезами.
– Искал? - прошептала она.
– Целых полгода, черт подери! Но ты как сквозь землю провалилась.
– Мне некуда было идти, - сказала Софи, сама не понимая, почему ему это говорит.
– У тебя был я!
Слова тяжело повисли в воздухе. Наконец Софи, в запоздалом порыве честности, проговорила:
– Я не знала, что ты меня искал. Но… но… - Она запнулась и закрыла глаза: так вдруг стало больно.
– Но что?
Софи судорожно сглотнула и, открыв глаза, поспешно отвела их в сторону, опасаясь смотреть Бенедикту в лицо.
– Даже если бы я знала, что ты меня ищешь, я бы не позволила тебе меня найти.
– Я тебе настолько неприятен?
– Нет! - выкрикнула Софи, взглянув ему прямо в глаза. В них застыла боль. Бенедикт умело ее прятал, но Софи уже достаточно хорошо его знала, чтобы разглядеть ее. - Нет, - повторила она, пытаясь говорить спокойным, ровным голосом. - Вовсе не поэтому.
– Тогда почему?
– Мы с тобой, Бенедикт, принадлежим к разным мирам. Уже тогда, когда мы с тобой впервые встретились, я знала, что у нас с тобой не может быть общего будущего. Тешить себя несбыточной мечтой? Нет, я не могла на это пойти. Это было бы слишком больно.
– Кто ты? - неожиданно спросил Бенедикт. Софи уставилась на него, застыв на месте.
– Скажи мне, кто ты? То, что ты не горничная, - это совершенно очевидно, черт подери!
