Я была довольна этим; думаю, когда все было устроено, у Ричарда стало легче на душе; но я сомневаюсь, что он сможет когда-нибудь забыть о вероломстве Гастингса и его трагичном конце на лужайке Тауэра.
Ричард не хотел наказывать Джейн Шор, однако на ее участие в заговоре нельзя было закрывать глаза. Его брат по-настоящему любил эту женщину. Она не была одной из случайных любовниц. Джейн Шор и Елизавета Вудвилл стояли особняком среди множества женщин в жизни короля, и Ричарду казалось, что, если он обидит ее, к нему станет являться с упреком дух покойного брата.
Положение создалось затруднительное. Имя Джейн упоминалось в связи с изменой. Она разносила послания, прекрасно отдавая себе отчет в том, что делает. Надо было показать всем, что подобные поступки не могут оставаться безнаказанными. Эта женщина была потаскухой, а к ним применяются особые меры. Ричард поступил так, как до него поступали другие: решил не судить ее сам, а передать дело церкви.
Джейн Шор предстала перед судом лондонского епископа. Суд приговорил ее к епитимье, налагаемой на женщин легкого поведения. Она лишалась всего имущества, полученного от любовников, следовательно, запятнанного грехом. Кроме того, должна была пройти в крестном ходе к кресту святого Павла босой, в рубище, с зажженной свечкой в руке.
Я слышала от служанок, видевших то шествие, что поглазеть на эту скандально известную женщину собралась целая толпа. Выглядела Джейн очень печально, однако красота ее произвела впечатление на всех. Ступни ее кровоточили от грубых камней мостовой, но голову она держала высоко и шла с достоинством.
Бедная Джейн Шор, возлюбленная Эдуарда, Дорсета и Гастингса. Я много размышляла о том, оплакивала ли она казненного любовника, какая ее ждет судьба. И решила, что непременно найдутся мужчины, готовые позаботиться о ней.
Лондон полнился слухами. Коронацию отложили до ноября. Гастингса казнили без суда; королева находится в убежище. Почему она сочла необходимым укрываться? А король живет в парадных покоях Тауэра. Из-за этих слухов в городе царила напряженность. Люди не знали, чего следует ждать.
Ричард беспокоился. Ротерхем и Мортон, арестованные в день казни Гастингса, находились в Тауэре. Бэкингем посовещался с Ричардом, и они решили, что Ротерхем старый глупец, неспособный причинить большого вреда, и разумно будет дать ему свободу. Мортон — другое дело. За ним требовался надзор. Может, ему, Бэкингему, взять этого образованного человека под свое попечение? Оторванный от друзей-заговорщиков, он, живя вдали от Лондона, может с удовольствием засесть за книги. Что, если Бэкингем отправит Мортона в свой замок Брекнок? Будет навещать его время от времени и обеспечивать надзор за ним. Это решение казалось превосходным.
Что касается Стенли, тут все было ясно. Этот человек будет на той стороне, где ему выгоднее. Наблюдать за такими людьми несложно.
Ричард с Бэкингемом сошлись на том, что главную опасность представляет Елизавета Вудвилл. Если б она покинула убежище и повела жизнь вдовствующей королевы, люди успокоились бы и потеряли к ней интерес. Лорд-протектор должен находиться в добрых отношениях с невесткой, которую любил его дорогой покойный брат.
Услышав это предложение, Елизавета сказала, что покидать убежище не подумает. Это было равносильно объявлению во всеуслышание, что она не доверяет деверю и правительству.
— Раз так, — сказал Ричард, — герцог Йоркский должен переселиться к брату в Тауэр. Королю одному скучно.
Елизавета не захотела отпускать сына, и Ричард рассердился.
— Она источник неприятностей с тех пор, как Эдуард встретил ее в Уиттлберийском лесу, — сказал он мне. — Лучше бы ему в глаза не видеть этой ведьмы. Только подумай! Ведь тогда никакой ссоры между моим братом и твоим отцом не было бы. Разве повинна во всем не она со своей семейкой? За войну и кровопролитие в ответе Вудвиллы. А теперь... заявляет всему миру, что боится меня, боится правительства, ищет убежища, не хочет отпускать сына. Но вот увидишь, герцог Йоркский будет жить со своим братом в Тауэре.
Возникли разногласия между священниками. Ричард сказал, что Елизавета использует маленького герцога Йоркского в качестве заложника и потому не хочет отпускать его. Этого больше терпеть нельзя. Архиепископ Кентерберийский Томас Бушье считал, что нельзя забирать у нее мальчика, так как это явится нарушением священных законов святого Петра. Однако большинство считало, что опасно позволять королеве держать сына в заложниках и его нужно отправить к брату.
К сожалению, этот план можно было осуществить единственным способом. Елизавета ни за что не отпустила бы сына по доброй воле. К ней отправили вооруженный отряд. Архиепископ перепугался, считая, что никто не вправе силой уводить человека из убежища. Однако вынужден был пойти на уступки.
Он попросил королеву отпустить сына. Та отказалась. Заявила, что не хочет расставаться с детьми. В такое время они нуждаются в матери. Король в Тауэре ждет коронации, она уже должна бы состояться, но кое-кто находит желательным отложить ее. По какой причине, ей не говорят.
Архиепископ объяснил, что король нуждается в брате и просит отпустить его к нему. Мальчики должны жить вместе, и он опасается, что, если
королева не отпустит добровольно герцога Йоркского, его уведут силой, что тому будет неприятно.
Елизавета потребовала заверения архиепископа, что к ее сыну будут относиться с подобающим почтением, что он будет окружен заботой и защищен. Томас Бушье такое заверение дал и в конце концов, взяв девятилетнего Ричарда Йоркского за руку, вывел из убежища.
Ричард сказал, что, когда мальчика привели в Вестминстер-Холл, он недолго поговорил с ним.
— Ему не хотелось расставаться с матерью и сестрами, но он предвкушал встречу с братом.
— Несчастный ребенок, — ответила я. — Трагично, когда таких маленьких отрывают от семьи.
— Зато он будет жить с братом, — сказал Ричард.
Словом, это довольно щекотливое дело закончилось к большому облегчению моего мужа.
Предательство Гастингса, несомненно, глубоко ранило Ричарда и еще больше насторожило против окружающих опасностей. Мне, как никогда, хотелось вернуться в Миддлхем, к повседневным домашним делам.
Ричард с Бэкингемом решили, что им нужно избавиться от Вудвиллов. Граф Риверс, Ричард Грей и сэр Томас Воген дожидались приговора в Стони Стратфорде. Эти люди представляли угрозу для королевства. Чтобы править страной без постоянных конфликтов, требовалось положить конец неприятностям, чинимым Вудвиллами.
Мой муж отправил Ричарда Рэтклиффа — он ему полностью доверял — устроить казнь этих людей. Познакомился Ричард с Рэтклиффом, когда дед последнего был домоправителем Эдуарда; впоследствии Рэтклифф сражался вместе с Ричардом на Севере, и, когда их осаждали в Берике, Ричард пожаловал его рыцарским званием. Он говорил, что может полагаться на этого человека.
