Виктория Александер - Идеальная жена

У Николаса кружилась голова от всего сказанного Мэттом. Он получил ответы на все вопросы. Кроме одного.

— Мэдисон, вы были любовниками? — тихо спросил он.

— Никогда, — со вздохом сожаления ответил Мэтт. — Нельзя сказать, заметь, что я не пытался. Но мы слишком любили друг друга как члены одной семьи, чтобы это переросло в какое-то другое чувство. И я уверен, несмотря на то, что много мужчин в Лондоне ухаживали за ней, их отношения не шли дальше сорванного украдкой поцелуя. Кажется, существовал только один человек, воспоминание о котором преследовало ее многие годы. — Мэтт не сводил с него пристального взгляда. — Она поцеловала его в пещере и никогда не видела его лица.

У Николаса замерло сердце. Не говоря ни слова, он направился к выходу. Ему надо побыть одному, подумать, принять решение, от которого будет зависеть вся его будущая жизнь.

Мэтт схватил его за плечо и посмотрел в глаза.

— Будь осторожен, Уайлдвуд, будь очень осторожен! Она очень боится того, что с ней будет теперь, когда ты узнал о ее прошлом. Бри искренне любит тебя. Думаю, всегда любила. Если ты потеряешь ее, — он почти с жалостью посмотрел на Николаса, — значит, ты действительно глупец.

Николас стряхнул руку Мэтта, вышел из палатки и направился к реке. Тихо шуршал песок. Вдалеке слышалось ржание лошадей. Ночные звуки почти не доходили до его сознания, он был слишком поглощен мыслями о Сабрине, о своем прошлом и о том, какое будущее ожидает их.

Он опустился на голые камни у самой воды и смотрел на медленно катящиеся волны Нила. Отражение луны то появлялось, то исчезало в них в неторопливом, печальном, размеренном… завораживающем ритме. Золотисто-белый круг сиял и переливался. На минуту он уступил этому ритму, и его мысли потекли как эти воды, такие же спокойные и невозмутимые.

Такой он впервые увидел Сабрину. Спокойной, как воды Нила, и такой же скучной. Его мысли настойчиво возвращались к одному и тому же воспоминанию. Разве она не волновала его с первой же минуты их встречи? Между ними сразу пробежала искра, пробудилось желание и появилось странное ощущение рока. Или судьбы? Или предназначения?

Он думал о своей неудавшейся миссии. Как ей и ее людям удалось ускользнуть, когда они подпустили его так близко? Он вспомнил, как был поражен, узнав, что его противник — женщина, как невольно восхищался ее ловкостью и умом. Его мысли возвращались к тому времени, когда в нем вспыхнула необъяснимая страсть, как он искал ее до той роковой ночи, когда она поцеловала его и исчезла из его жизни.

До сегодняшнего дня.

«Были ли ее преступления действительно так ужасны?» — прокралась в его голову предательская мысль.

Он всегда верил в это. Но никогда раньше не мог представить себе, как выглядит его противник. Он не задумывался о причинах ее поступков, о том, что отчаяние может вынудить самого порядочного человека на поступок хотя и незаконный, но который при определенных обстоятельствах можно признать допустимым, даже героическим. Он не думал о том, какой силой и храбростью надо обладать человеку, не говоря уже о женщине, чтобы не сломиться под ударами судьбы и самому распоряжаться своей жизнью.

До сегодняшнего дня.

Николас тряхнул головой, надеясь привести свои мысли в порядок. Он так долго копил гнев и неудовлетворение от того, что не сумел поймать ее. Годами его гнев не угасал, его решимость оставалась непоколебимой, а цель ясной.

До сегодняшнего дня.

Он невидящими глазами смотрел на реку и раздумывал над последними неделями, проведенными в ее обществе. Он вспоминал каждое слово, каждый жест, каждое прикосновение. Он понял, что кроме того, что она уклончиво отвечала на вопросы о ее деловых отношениях с Мэттом тогда, десять лет назад, она никогда не лгала ему. Во всем, что касалось их двоих.

Однако он продолжал спорить с собой: а как же честь? Разве его собственное понятие о чести не требует, чтобы он выдал ее властям?

Но была ли это честь или гордость? Заставляла ли честь искупить свою неудачу, или это было просто глупое самолюбие? Только потому, что его перехитрила женщина. В то время он остро переживал свое поражение и боялся, что перестанет уважать себя. Но сейчас и здесь имело ли это значение? Неужели так важна для него гордость?

Всю эту бесконечную ночь Николас просидел на берегу древней реки, пока из-за горизонта не показалось солнце. Он встал, с трудом разгибая затекшие члены. Он не обращал внимания на боль. Он не спал всю ночь, но в эти проведенные в одиночестве часы не чувствовал потребности в отдыхе, слишком поглощенный борьбой, происходившей в его душе.

Сейчас наконец его душа вновь ожила. Лучи солнца согревали его, новый день сулил ему покой и окончание всех мучений. Словно тяжелый груз свалился с его плеч, и вместе с ним исчезли годы гнева и разочарования. Он сделал свой выбор, когда признался себе, а потом и ей, что любит ее. С прошлым покончено. Он встретит будущее рядом с Сабриной. Он улыбнулся и пошел к лагерю. Кто бы мог поверить в то, что он проживет оставшуюся жизнь с той самой женщиной, которая когда-то давно перехитрила его? С женщиной, в этом он вынужден признаться, которая во многом была ему равной, а кое в чем и превосходила его.

Николас направился к ее палатке. Он обнимет ее и скажет, что прошлое осталось позади. Не будет никаких упреков. Он будет великодушен и нежен. Тверд, но добр. Он милостиво простит ее. Но простит ли его она? В чем он обвинял ее, поддавшись слепому гневу, желая причинить ей такую же боль, какую испытывал сам? У него заныло под ложечкой. Конечно, она поймет, что он обвинял ее, потому что был в шоке от своего открытия, вот и все.

Раздался громкий крик, и из палатки выскочила Уинни, вслед за которой показалась рыдающая Белинда.

— Николас! — бросилась к нему Уинни. — Ее нет, Николас. Она уехала.

— Кто уехал? — спросил тотчас же появившийся рядом с ними Мэтт. Эрик подбежал к Белинде.

Уинни в смятении хватала ртом воздух.

— Сабрина! Ее нет!

Его сердце сжалось от страха, и он схватил Уинни за плечи.

— Что ты говоришь? Ее нет? Куда она уехала?

— Не знаю. Когда мы проснулись, Белинда обнаружила вот это.

Она помахала письмом перед его носом. Мэтт выхватил его из ее рук. Он пробежал глазами текст на обороте письма и осуждающе взглянул на Николаса.

— Так и есть! Она уехала. Здесь говорится, что она должна это сделать. Что она понимает, — сурово продолжил он, — что у нее нет другого выхода. Она не объясняет почему. Она также передает свой дом во владение Белинде, в качестве приданого. — Он снова взглянул на листок. — Она посылает Белинде свою любовь и просит не беспокоиться о ней.