– Куда именно ты собираешься телепортироваться?
Себастьян объяснил:
– Пониже троса есть лавовый выход, пещера.
– Ничего не вижу, – огрызнулся Бауэн.
– Она там есть. Хочешь получить приз? Тогда придется довериться вампиру.
Рывок – и камень покатился, а Макрив схватил левую руку Себастьяна.
Увидев, что осталось от его правой руки, Себастьян ужаснулся.
– Должно быть, больно, – усмехнулся оборотень.
– Давно смотрелся в зеркало? – возразил Себастьян.
– Разумеется. – Макрив заставил Себастьяна встать. – И за это я тебя убью сразу после состязания. Сейчас нельзя, да и времени нет.
Себастьян едва держался на ногах, его шатало, перед глазами стоял туман. Он попытался сфокусировать зрение там, куда указывала Кэдрин. «Сохраняй рассудок. Черт, она имела в виду сорок градусов слева от меня?»
Макрив толкнул его в плечо:
– Так ты сможешь это сделать?
Себастьян телепортировался.
Удушающий жар, пар, дым. Твердая скала под ногами. Готово. Там и сям вспыхивали и угасали сполохи пламени, но меча Себастьян не видел.
Вдруг оборотень отпустил его руку и бегом бросился в пещеру. Но Себастьян снова телепортировался – наугад. Там, на колонне высотой в пояс человека, лежал клинок, влажный от испарений, и на нем играли отблески пламени.
Себастьян добрался первым, схватил его здоровой рукой, приготовившись телепортироваться.
Словно выстрел, раздался щелчок кнута Макрива. Кнут обвил запястье, не дав Себастьяну исчезнуть.
– Это возьму я, – сказал Макрив.
У негодяя был только кнут. Себастьян перебросил лезвие в правую руку, но поднять не смог – рука висела безжизненной плетью.
– Кажется, к сердцу тебе его не прижать?
Себастьян дико оскалил клыки:
– Попробуй до него дотронуться, и я перегрызу тебе глотку.
– Клинок стоит жизни моей подруги.
– То же самое хочу сделать я, – отрезал Себастьян.
– Валькирия погибла?
– Только что, – подтвердил Себастьян.
Должно быть, Бауэн увидел что-то такое в его лице, что заставило его предложить:
– Вампир, мы можем поделиться. Ключ можно использовать два раза.
Кровь повсюду. Слабость. Кэдрин просила его о чем-то… Дала ему наконец шанс доказать…
– Мне нужны оба раза – ради нее.
«Не могу поднять правую руку. Не могу поднести меч к сердцу. Левая рука связана».
Но это лезвие обладает свойством, о котором Макрив ничего не знает.
Если верить Риоре, клинок всегда попадает точно в цель.
Клинок был далеко от руки Макрива, держащей кнут. Но Себастьян сконцентрировался в желании воткнуть его в запястье и пошевелил раненой рукой, представляя, как делает бросок.
Вдруг его рука взлетела вверх. Клинок двигался словно сам по себе, и огненный сполох сверкнул на его поверхности, когда он угодил точно в цель.
Брызнул фонтан крови, упала отрубленная рука. Теперь Себастьян был свободен и телепортировался на другую сторону колодца.
– Ты заплатишь за это, мерзкий вампир! – ревел Бауэн. – Я вырву и сожру твое проклятое сердце!
Себастьян собрался с силами, чтобы телепортироваться в храм Риоры. Но как он мог уйти? Тогда смерть Кэдрин станет реальностью. «Сохраняй рассудок. Ключ обязан действовать».
Из далекой пещеры Макрив кричал:
– Попомнишь меня! Помоги мне Бог, и я буду преследовать тебя и валькирию по всей земле.
Себастьян исчез, а оборотень продолжал реветь – не от боли, а от горя утраты.
Когда Себастьян вернулся в храм, его приветствовала Риора, и Книжник следовал за ней по пятам.
– Ты победил, Себастьян. Первый вампир, которому это удалось. Прими поздравления.
– Это ради нее. Все для нее. – Его била дрожь.
– Тогда распишись в книге победителей и возьми приз.
Секретарь подал ему книгу. Он взглянул на Себастьяна с искренним уважением.
«Кэдрин мертва. Распишись. Сохраняй рассудок».
Он видел гордую роспись своей невесты на каждой строчке выше своей собственной. Как быстро менялся ее почерк! Рука стала тверже, буквы сделались более угловатыми. «Сохраняй рассудок!» Он расписался левой рукой, роняя пятна крови. Буквы скакали.
Риора подала ему металлический ключ. Себастьян сжал его в ладони.
– Скажи мне, что он действует!
– Он действует, Себастьян. Но ты можешь сильно пожалеть, что воспользовался ключом.
– Как ты можешь такое говорить?
– Знаешь, зачем ключ так понадобился Кэдрин? – поинтересовалась Риора.
Он медленно кивнул:
– Она хочет вернуть сестер.
– Ты отдашь ей второй поворот ключа, она вернет сестер и не увидит их смерти. Она забудет тысячелетие горя и вины, но получит радость жить вместе с сестрами.
– Я этого и хочу.
– Однако в этом случае Кэдрин никогда не отправится за тридевять земель, чтобы убить тебя. Ведь с ней будут сестры. – Риора буравила его взглядом, как в первый раз. – А вот тебя с ней не будет.
Он пережил воспоминания Кэдрин как собственные. Как видела она смерть сестер, уносила их с поля битвы, хоронила их головы и тела, а потом оплакивала погибших, царапая лицо, готовая рвать на себе волосы.
Он может избавить ее от этого. Спасти от тысячелетней вины.
В своей смертной жизни он был рыцарем, но кому он мог присягнуть на верность? Теперь он посвятил меч Кэдрин, а это значило – защищать все, что ей было дорого. Он склонил голову:
– Надо вернуть ее сестер.
Алтарь озарился ярким пламенем, словно принимая клятву.
– Очень хорошо. Ключ открывает дверь примерно на десять минут. Ты войдешь и вернешься примерно в то же время, откуда ушел.
– Откуда ключ знает, где открыть дверь?
Если разобраться, ключ просто твой посредник, – объяснила Риора. – Себастьян, в твоих руках орудие невиданной силы. Держи его на ладони, и он узнает, что ты хочешь сделать. Должна, однако, предупредить. Если застрянешь в прошлом, когда дверь закроется, одна из твоих ипостасей исчезнет, перестанет существовать.
За спиной богини маячил Книжник, и на его восковом лице Себастьян видел сочувствие. Секретарь ободряюще кивнул. Риора промурлыкала:
– Вперед, вампир.
Он поклонился, морщась от боли.
– Благодарю, богиня.
Кэдрин бежала по темному туннелю. Она слышала где– то впереди вибрирующее эхо. Значит, пещера Огненной Змеи близко.
И еще она знала – если Бауэн не успел ее опередить, значит, наступает на пятки.
Как и Себастьян.
Ее ухо уловило звук, что-то вроде вздоха. Не Бауэн ли это? Она обернулась. Себастьян! Ее глаза зло сощурились.
– Оставь меня в покое! Довольно! Я должна это сделать, Себастьян!
И замолчала, уставясь на него. Рука Себастьяна была порвана в клочья, одна половина лица обожжена. Белая рубашка сделалась красной от крови. Она изумленно ахнула. Что могло с ним случиться после того, как он оставил ее прикованной к постели?
