Майра потрепала ее по колену.
– Ты права, дорогая. Думаю, у нас нет выбора.
Майра и Дезирэ въехали в отель Уэст-Пойнта в пять часов следующего дня. Майра спросила клерка, сидевшего у регистрационного стола:
– Генерал Брэдфорд Тэйлор остановился здесь?
Клерк надел очки и справился в регистрационном журнале.
– Дайте-ка взглянуть… Гм-м-м… Да, здесь. Генерал Тэйлор прибыл вчера утром. Хотите с ним связаться, мадам?
– Нет, не сейчас. Мы с дочерью столько проехали на поездах. Из Сан-Франциско в Чикаго, а из Чикаго в Нью-Йорк. Потом в Вашингтон. А теперь вот из Вашингтона в Уэст-Пойнт. Сейчас больше всего нам нужны ванна и сон. С генералом мы поговорим позже.
– Как пожелаете.
Он позвонил, чтобы вызвать носильщика.
– Отнеси-ка багаж в номер триста пятнадцать, паренек.
После того как Майра и Дезирэ приняли ванну и улеглись на двухспальных кроватях в своем огромном номере люкс, они тотчас же уснули. Девушка проснулась, когда уже стемнело. Она зажгла лампу на ночном столике и спустила ноги на пол. Потом наклонилась к матери и потрясла ее за плечо:
– Мама, мы проспали. Уже больше восьми вечера.
– Спасибо, но мне кажется, что я только что закрыла глаза. Я так утомлена, что не могу ужинать. А как ты?
– Я думала не об ужине, а о папе. Ты не хочешь дать ему знать, что мы здесь?
Майра размышляла некоторое время, прежде чем ответить, потом погладила себя по шее, чтобы прогнать неприятное ощущение, – ей казалось, что в горле у нее першит. Наконец она сказала:
– По правде говоря, дорогая, не думаю, что я способна пройти через это испытание сегодня. Такие встречи лучше оставлять на следующий день, когда будешь чувствовать себя свежей и бодрой.
– Как странно ты выражаешься – «испытание»! В твоих словах я ощущаю недоброжелательство, возможно, даже злобу.
– Это не злоба, а скорее настороженность. Ведь не каждый день женщина встречается с мужем, которого считала погибшим более десяти лет.
Она закуталась с головой в одеяло и снова погрузилась в сон.
Майра проснулась на рассвете следующего дня. После ванны она разбудила Дезирэ:
– Проснись и ослепи всех свой красотой, моя дорогая. Мы на пороге знаменательного дня. Что ты собираешься надеть завтра на церемонию присвоения Патрику свидетельства об окончании академии?
– Я не думала об этом. Погода очень теплая для этого времени года.
– Я думаю надеть фланелевое платье, то, что с бабочками, – сказала Майра. – А почему бы тебе не надеть свое платье с глубоким вырезом? То, что похоже на сарафан? Оно очень идет тебе, и твои плечи в нем выглядят бесподобно.
– Мысль хорошая, но сейчас я хочу принять ванну.
Дезирэ выпрыгнула из постели и зашлепала босыми ногами в ванную комнату. Майра с гордостью смотрела на ее гибкое, грациозное тело. Она двигалась плавно, в ней чувствовалась живая грация, мускулы будто переливались под атласной кожей, и Майра ощутила укол… зависти? Нет, скорее грусти при виде этого пропорционально сложенного, совершенного тела – некое подобие дежа-вю.[24] Неужели и ей когда-то был двадцать один год? В Дезирэ, полной жизни и юной чувственности, трепетной и вполне зрелой женщине, она видела себя.
Когда они закончили одеваться, Майра сказала:
– Пора встретиться с твоим отцом. Черт возьми! Почему я все время употребляю только это слово?
– Все правильно, мама! Я так трясусь, что не могу сдержать дрожь в руках, а сердце мое вот-вот разорвется от волнения.
Майра спустилась вниз и подошла к портье.
– Я миссис Флинн, – сказала она ему, – я хочу найти генерала Тэйлора, и как можно скорее.
– Да, миссис Флинн, генерал Тэйлор только что вошел в ресторан. Хотите оставить ему записку или передать что-то на словах?
– Не стоит его тревожить, пока он не позавтракает. А когда он закончит завтрак, скажите, что его просят зайти в номер триста пятнадцать. Благодарю вас.
При стуке в дверь обе женщины поднялись со стульев. Майра оправила юбку, глубоко вздохнула, потом решительно направилась к двери и распахнула ее. Ей показалось, что она смотрит на Лазаря, восставшего со смертного ложа.[25] В зрелом возрасте Брэд Тэйлор стал даже красивее, чем в те времена, когда был жилистым и дерзким юнцом. Его темные волосы поседели на висках, и он чуть похудел. Но у него остались его прежние нагловатые зеленые глаза, хотя теперь жажда плотских радостей в них светилась меньше, чем прежде.
Оба они будто превратились в две статуи, молча уставившиеся друг на друга. Дезирэ оказалась единственной, кто был способен прервать это тягостное молчание. Она отодвинула Майру в сторону и бросилась к нему на грудь со слезами на глазах, обняла его и прижалась к нему, а слезы ее продолжали течь на его прекрасно сшитый серый костюм в тонкую полоску.
– Папочка, папочка, папочка, наша мечта сбылась! Это чудо!
– Я… я… не знаю, что сказать, – пробормотал он, – право же, я не знаю, что сказать.
Теперь уже и по его лицу потекли слезы.
Майра подошла к нему, и все трое переплелись в тесном объятии. Брэд обнимал их, пряча лицо в их надушенные ароматные волосы.
Когда наконец он овладел собой, то боль в его голосе пронзила сердце Майры, как ножом.
– То, что у меня не хватает слов, это чепуха. На самом деле мне надо сказать очень много, но я не знаю, с чего начать.
Он покачал головой и шагнул в комнату.
Брэд выпустил из объятий Дезирэ и Майру и отступил, любуясь ими.
– Не было ни одной ночи, чтобы я не мечтал о нашей встрече. И эта мечта казалась неосуществимой. Моя любимая жена и дорогая дочь. Я все еще не верю собственным глазам.
Он прикрыл глаза рукой.
– Вы должны простить мне мою слабость. Должно быть, я не слишком-то образцовый солдат.
Майра подошла к нему, и обняла его за шею, и смотрела на него, подняв к нему лицо.
– А у меня как раз такое впечатление, что сейчас ты больше похож на мужчину, чем когда бы то ни было. Ты стал более красивым мужчиной и лучшим солдатом, чем когда-либо в своей жизни. Дело в том, что мужчины и женщины с возрастом становятся более зрелыми, как хорошо выдержанное вино.
Они поцеловались, сначала нежно, а потом со все возрастающей страстью, и Дезирэ скромно потупилась.
– Думаю, вам стоит побыть наедине, – сказала она, – чтобы привыкнуть друг к другу. Если вы меня извините, я пойду в ресторан и позавтракаю.
Оба они, Брэд и Майра, потянулись к ней.
– Это очень важный и деликатный момент, – сказал Брэд тихо, – а ты часть нас, милая Дезирэ. В конце концов, ты ведь существо, появившееся в результате самых интимных отношений, которые мы разделяли с твоей матерью.
– А теперь пора нам рассказать, Брэд, что заставило тебя играть в эту шараду, в этого «Инока Ардена».
