Брат изумленно уставился на нее:
— Брэм — Черный Кот?
— Да.
— Но он заключил пари на десять фунтов, что это герцог Сторей. Так записано в книге в «Уайтсе». — Джеймс нахмурился: — Подумать только, у герцога одна нога и ему восемьдесят лет. Анекдот какой-то.
— Дело не в пари, Джеймс. Пожалуйста, слушай внимательно. Ты можешь как-нибудь узнать, куда отец положил эти деньги? Если нам придется покинуть Лондон, нам потребуются наличные средства.
— Если его обвинят, зачем тебе уезжать?
— Потому… потому что мне очень нравится Брэм. Страшно нравится.
— Мне он тоже нравится, но это не значит, что я позволю разорить себя из-за того, что он сделал.
— Он попал в эту историю из-за меня. И я должна нести часть бремени на своих плечах.
Невозможно словами описать его взгляд, брошенный на нее, но все же, он кивнул:
— Отец едва ли доверяет мне настолько, чтобы сказать, где лежат деньги, но здесь у него есть только три тайника. У человека отсутствует воображение. Дай мне пару часов оглядеться, и я скажу тебе.
— Спасибо, Джеймс. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Не спеши благодарить меня, — проворчал он. — Когда отец поймет, что произошло, я буду вынужден бежать следом за тобой.
День проходил спокойно, и хотя Роуз вскакивала каждый раз, когда открывалась входная дверь, никто не сообщал ни о кражах Брэма, ни о его аресте. Она начинала надеяться, что Косгроув действительно блефовал и у него нет никаких доказательств против Брэма. Если бы этот непредсказуемый мужчина пришел к ней и сам рассказал, что случилось, она бы перестала ходить туда-сюда по комнате и закончила наконец вышивать этот дурацкий носовой платок.
Что же делать? Если бы она была мужчиной, она бы поехала верхом искать его. А затем разбила бы ему нос — Но не потому, что он перестал ей нравиться, а потому, что уже извелась от беспокойства и плохо соображала.
К восьми часам вечера Брэм так и не появился, и было неизвестно, не увезли ли его куда-то против его воли. Роуз надела новое платье с глубоким вырезом — шикарное произведение искусства цвета меди. Его блеск подчеркивал рыжий оттенок ее волос.
— Ты очень хорошо выглядишь, моя дорогая, — сказал ее отец, когда она спустилась с лестницы.
— Спасибо! — Она сделала легкий книксен.
— Сегодня держись, если сможешь, поближе к нам, — понизив голос, сказал граф. — Мы расплатились с Косгроувом, но он все равно может подойти к тебе. Постарайся быть вежливой: всем известно, что вы в дружеских отношениях. Мы не хотим нарушать это предположение, чтобы не возникало лишних вопросов.
На минуту она подумала, что отца беспокоит ее безопасность и благополучие, пока до нее не дошло, что он пытается сохранить видимость, что в семье Дэвисов нет, не было и не будет никаких неприятностей.
— Я никогда не хотела иметь с ним что-либо общее. Я всеми силами постараюсь избежать встречи с ним.
— Заодно избегай и его друга. У меня нет ни малейшего желания, чтобы наша семья оказалась впутанной в распри между Косгроувом и Брэмом Джонсом. Это просто клубок змей.
Но семья все же находилась в центре их распри. По крайней мере в том, что касалось ее.
— Вам не о чем беспокоиться в отношении Брэма, папа, — вслух сказала она. — Мы с ним только друзья.
— Верь всему, чему хочешь, Роуз, но Брэм Джонс — друг только тому, у кого есть нечто, нужное ему. Храни свою невинность, или он сделает из тебя одну из своих легкомысленных подружек. А я выгоню тебя из дома.
В какое-то мгновение Роуз почувствовала искушение рассказать ему, что она уже утратила с помощью Брэма то, что было возможно утратить… и, вероятно, она носит его ребенка. К счастью, ее мать с Джеймсом появились прежде, чем она успела серьезно подумать, стоит ли совершать такую глупость.
Но более вероятно, что, проиграв эту игру, Косгроув примется терзать кого-то еще. А она снова превратится в незаметную девушку, старающуюся охранять свою недалекую семью, и будет задавать себе вопрос, в какую сумму ее саму теперь оценят. Но у нее не исчезала надежда, что есть мужчина, которому нужна только она.
Теплая дрожь пробежала по ее телу.
— Надеюсь, сегодня не слишком много гостей, — уже жаловалась ее мать. — Ты же знаешь, как я ненавижу толчею.
— Ты лукавишь, дорогая.
Роуз вздохнула. Это было правдой, у нее почти не осталось уважения ни к одному из ее родителей. Да, они старались оградить семейство от скандала, ибо так предписывали традиции и закон. Но какой ценой! Ничего иного она от них и не ожидала. Однако Брэм не посчитался ни с законами, ни с обычаями, чтобы помочь ей.
И он завоевал больше чем ее преданность, дружбу или уважение. Он покорил ее сердце.
Да, именно так. Она полюбила его. Роуз, пошатнувшись, ухватилась за перила лестницы.
— Роуз, тебе плохо? — спросил Джеймс, поддерживая ее за локоть.
— Нет, нет. Просто немного закружилась голова, — тихо ответила она.
Почему она только сейчас поняла это? Ведь и раньше наслаждалась его обществом, а тем более его вниманием и ласками. Понимала, что в глубине души он достойный, добрый человек с несколько утраченными, но крепкими моральными устоями, ставший ей совершенно необходимым.
— Ты хочешь остаться дома? — спросила мать. — Не Могу сказать, что буду разочарована, если нынче вечером не встречу Косгроува и его приятелей.
— Я хочу поехать, — слишком резко заявила Роуз. — Нам всем не мешало бы устроить небольшой праздник, как вы думаете?
— Определенно, — поддержал ее Джеймс, направляясь вместе с ней к двери.
Когда карета катилась по дороге к Пенн-Хаусу, Роуз не могла усидеть на месте. Она хотела увидеть Брэма, хотела убедиться, что он в безопасности. От забот о своем собственном будущем она сразу же перекинулась к заботам только о нем и его благополучии. А кроме этого, ей просто хотелось, чтобы он посмотрел на нее теплым, ласковым взглядом.
Улица перед Пенн-Хаусом была заставлена экипажами. Им пришлось оставить карету за два квартала от дома и пройти пешком все расстояние до дверей. Войдя, они обнаружили, что там негде было и повернуться.
— Какая толпа! — воскликнула ее мать. — Как они найдут место для танцев? Да я даже не вижу собственную руку.
— Мы открываем вторую приемную, миледи, — сказал лакей, предлагавший напитки. — И второй бальный зал, если потребуется.
— Слава Богу, — ответила леди Абернети, обмахивая лицо веером. — Я надеюсь, вы сделаете это сейчас же.
И в самом деле, спустя несколько минут толпа поредела и они смогли пройти наверх, в главный бальный зал. Стараясь увидеть Брэма, Роуз оглядела комнату. Этот вечер был не из тех, которые ему нравились, но он сказал, что придет. И он должен знать, что она будет страшно беспокоиться о нем.
