Анжелика открыла глаза. Филипп тронул ее носком сапога и с насмешкой произнес:
— Итак, полагаю, вы удовлетворены? Доброй ночи, госпожа маркиза дю Плесси.
Молодая женщина слышала, как он удаляется, натыкаясь на мебель. Он вышел из комнаты.
* * *
Несмотря на холод, который жалил обнаженное тело, Анжелика еще долго лежала на каменном полу, не в силах шевельнуться.
Ей казалось, что на ней нет живого места, горло сжималось от детского желания разрыдаться. Сама того не желая, она вспоминала свою первую ночь любви под теплым небом Тулузы. Это воспоминание возвращалось и возвращалось.
Она вновь видела себя расслабленную, распростертую на постели, с невероятно легкой головой и телом, изнемогающим от сладкой истомы, которую она познала впервые. Над ее изголовьем склонилась высокая фигура Жоффрея де Пейрака.
— Бедная измученная малышка! — сказал он.
Но в его голосе не было жалости. Он вдруг рассмеялся торжествующим, счастливым смехом мужчины, который первым отметил своей печатью тело любимой женщины.
«Вот за что я так люблю его! — подумала тогда Анжелика. — За то, что он — настоящий Мужчина. Какое значение имеет его обезображенное лицо! У него есть сила, ум, мужество, утонченная бескомпромиссность завоевателя и простота — все, что делает мужчину Мужчиной, лучшим из лучших, повелителем женской души…»
Но именно этого мужчину она потеряла, а сейчас теряет во второй раз! Потому что каким-то шестым чувством она чувствовала, что дух Жоффрея де Пейрака отвергает ее. Разве она не предала его этой ночью?
Анжелика снова захотела умереть, и перед ее глазами появился маленький пруд с кувшинками. Но тут она вспомнила слова Дегре:
— Старайтесь не ворошить пепел… Особенно пепел, рассеянный по ветру. Потому что каждый раз, когда вы будете вспоминать о нем, вам захочется умереть. А меня может не оказаться рядом …
И только ради Дегре, ради друга, Анжелика нашла в себе силы противостоять отчаянию. Она не хотела разочаровать Дегре.
Она поднялась, с трудом добралась до двери, закрыла ее на засов и лишь после этого рухнула на постель. Сейчас лучше ни о чем не думать. Впрочем, Молин предупреждал, что первый тур партии она может и не выиграть.
Кровь пульсировала у нее в висках, и Анжелика не знала, как успокоить невыносимую боль во всем теле. Почему все мужчины так жестоки с ней? Хотя нет, не все…
В лунном свете мерцала призрачная фигура светловолосого поэта в заостренной шляпе. Она позвала его. Но он уже растворился в темноте. Потом молодой женщине показалось, что она слышит лай Сорбонны, шаги уходящего вдаль Дегре…
Дегре, Грязный Поэт… В ее воспаленном мозгу их образы слились воедино, охотник и дичь, два сына огромного Парижа, два зубоскала и циника, легко переходящих с высокой латыни на воровской жаргон. Но напрасно она звала их. Они исчезли, развеялись как дым, они перестали быть частью ее жизни. Еще одна перевернутая страница. Она потеряла их навсегда.
Вдруг Анжелика проснулась, хотя ей казалась, что она не спала вовсе.
Она прислушалась. Тишина Ньельского леса окружала белый замок. В одной из комнат, должно быть, храпит прекрасный мучитель, одурманенный вином. Раздался крик совы, и этот приглушенный звук донес до Анжелики всю поэзию ночи и спящих рощ.
На нее опустилось спокойствие. Анжелика перевернулась и сделала усилие, заставляя себя уснуть.
Да, она проиграла первый тур. Но все же она стала маркизой дю Плесси-Бельер.
Утро, которое Анжелика встретила с гордо поднятой головой, принесло новое разочарование. Когда, с грехом пополам закончив туалет и покрыв толстым слоем свинцовых белил и пудры лицо, чтобы хоть как-то замаскировать кровоподтеки, она спустилась вниз, то узнала, что маркиз, ее супруг, еще на заре отбыл в Париж. Точнее, в Версаль, где уже собрался весь двор на последний праздник, который устраивает король перед летними военными кампаниями.
Кровь ударила Анжелике в голову. Неужели Филипп рассчитывает, что его жена согласится похоронить себя в провинции в то самое время, как весь Версаль окунулся в праздник?..
Спустя четыре часа карета, запряженная шестеркой быстроногих лошадей, вылетела на каменистую дорогу Пуату.
Изнывая от ломоты во всем теле, но полная решимости, Анжелика тоже возвращалась в Париж. По дороге она завернула в Монтелу, чтобы взять с собой Жавотту и Флипо, которые о большем и не мечтали.
Не осмелившись встретиться с проницательным взглядом Молина, Анжелика оставила ему письмо с просьбой взять на себя заботу о детях. Окруженные нежной любовью Барбы, старой кормилицы, деда, управляющего, Флоримон и Кантор будут как сыр в масле кататься, в то время как она сможет спокойно обдумать сложившееся положение.
В Париже Анжелика приказала отвезти ее на набережную Турнель к Нинон де Ланкло. Но поначалу подруга отказалась ее принять.
— Анжелика, вы сочли себя сильнее этого грубияна, что заставило меня разочароваться в вашем уме или начать думать, что вы испытываете удовольствие от того, что вас избивают. Я не хочу видеть вас в своем доме.
— Как вы суровы, Нинон. Вы больше не любите меня?
— Вы не раз слышали от меня, что я не терплю покорность, с которой некоторые женщины принимают жестокость мужчин. Я считаю, что это непростительно, это страшный грех. И так поступили вы, Анжелика! Куда это годится?! Только посмотрите, в каком вы состоянии! Я даже не могу обнять вас, чтобы успокоить, так сильно вы избиты. А я предупреждала вас. Все вас предупреждали. Весь город предупреждал вас!
— Я должна была исполнить обязательство, которое сродни карточному долгу. Вы знаете, это для меня священно. А теперь мне нужно присоединиться к Филиппу, попасть ко двору, но вы правы, я не могу появиться при дворе в таком виде. Только вы способны мне помочь.
— Я прощаю вас, но лишь при условии, что вы больше никогда не позволите этому хаму избивать себя.
— Я обещаю, так как в этом больше нет необходимости.
— Он женился на вас?
— Это я женила его на себе.
Нинон улыбнулась и, обращаясь с Анжеликой нежно, как с хрупкой вазой, которая в любой момент может разбиться, повела подругу в дом. Она рассказала новоиспеченной маркизе, что уже целых три месяца хранит верность герцогу де Гассемпьеру. Но пока герцог вынужден целый месяц находиться при дворе: наступила пора праздников, и король желает видеть своего придворного до начала, во время торжеств и даже после их окончания. Поэтому куртизанка была совершенно свободна, она могла приютить Анжелику и постараться вернуть ей человеческий облик.
