– Ребекка, я знаю, что ты на меня рассердишься, но я просто обязана сказать тебе это.
Захваченная врасплох, Ребекка осторожно поставила только что срезанную розу себе в корзину и хмуро посмотрела на Маргарет.
– Вот что, Маргарет: если это очередная проповедь, то прошу тебя, оставь ее при себе. Я не желаю ничего слышать, я не в настроении. У меня сейчас просто нет сил на это. И без того тошно.
– Но есть вещи более важные, чем твое настроение, Ребекка. – Губы Маргарет вытянулись в тонкую ниточку. – Такие как долг и честь!
Ребекка даже не пыталась сдержать стон. Снова честь!
Она не успела сказать и слова, как Маргарет ринулась в атаку.
– Разве ты не замечаешь, как несчастлив бедный Жак? Тебе что, безразличны все его дела?
– О каких делах ты говоришь, Маргарет? – удивленно посмотрела на нее Ребекка. – Насколько мне известно, бизнес у него идет прекрасно. Во всяком случае, ничего другого он мне не говорил.
Маргарет неодобрительно хмыкнула:
– Может быть, потому, что он видит, что ты не проявляешь к нему никакого интереса. Ведь тебя в нем все раздражает. Разве не так? Может, если бы ты…
У Ребекки не было настроения выслушивать советы кузины, как она должна вести себя с мужем.
– Мне кажется, – бросила она, – что ты зря тратишь столько энергии на лекции о том, как должна вести себя жена. Откуда, спрашивается, у тебя такой опыт?
Маргарет покраснела и упрямо сжала губы.
– Возможно, такого опыта у меня и нет, но это не мешает мне видеть, как несчастлив бедный Жак!
– Жак! Жак! – Ребекка начала выходить из себя. – Только об этом ты и можешь говорить? Ты бы хоть раз обратила внимание, как несчастлива я! Справедливости ради. Почему всегда только Жак?
– А почему, собственно говоря, ты должна быть несчастлива? – возразила Маргарет. – Ведь в ту ночь Эдуарду довести до конца свое черное дело не дали, не так ли? А теперь его и вовсе нет. Чего тебе бояться? Ты замужем за человеком, за которого хотела выйти. То есть заполучила мужа, о котором можно только мечтать. Ты хозяйка прекрасного дома и многих владений. Последние новости из Индии тоже хорошие: твои родители в полном порядке. Я повторяю: из-за чего тебе быть несчастной? Ребекка, да за такую счастливую судьбу ты должна пасть на колени и каждый день по нескольку раз благодарить Господа.
Маргарет произнесла свою тираду с такой добродетельной праведностью и таким пафосом, что Ребекка впервые в жизни спасовала перед кузиной. Что она могла ей ответить? Рассказать правду о Жаке и своих отношениях с Арманом? Поступи она так, это стало бы катастрофой для всех. Нет, возразить было абсолютно нечего.
Ребекка вздохнула:
– Маргарет, я не понимаю, это ссора? Зачем? Мы всегда были с тобой так близки. Хватит, пожалуйста, успокойся. Я даже обещаю, что попробую как-то поднять настроение Жака, если это сделает тебя счастливой.
– Вопрос не в моем счастье. – Маргарет слегка расслабилась, но не улыбнулась. – Конечно, очень жаль, Ребекка, если ты несчастлива, но, возможно, тебе следует в этом винить самое себя. А что касается меня, то я по-прежнему твоя преданная подруга. И всегда ею буду. Поэтому мне нужно было сказать тебе все это: ведь я вижу, что ты неправильно себя ведешь. Ты невнимательна к Жаку и его делам, будто они тебя вовсе не интересуют. Неужели не понятно?
– Понятно, понятно, – натянуто кивнула Ребекка. «А не догадывается ли она о нашей любви с Арманом? – вдруг мелькнуло у нее в голове. – Кажется, не должна. Во всяком случае, Маргарет никогда не проявляла особой проницательности в том, что касалось отношений между мужчиной и женщиной. И все же что она имела в виду, говоря, что если я считаю себя несчастливой, то это только по собственной вине? Насчет «потайного кабинета» Эдуарда знать она никак не может, это уж определенно. Жак, я уверена, никогда никому не скажет и…»
Задняя дверь дома внезапно скрипнула, прервав размышления Ребекки. Она подняла голову и увидела Люти, спускавшуюся по ступенькам. Очевидно, та направлялась в сад. Они разминулись с Маргарет, которая, видимо, шла к себе, и Люти быстрой походкой двинулась дальше.
Ребекка поспешила ее окликнуть.
Люти остановилась и прикрыла ладонью глаза от солнца.
– Ребекка, это вы?
– Да, Люти. Я пришла поговорить с вами. Всего несколько минут.
Люти направилась к ней, и Ребекку снова восхитила ее гибкая грация и гордая осанка.
– Я думаю, хозяйка дома может рассчитывать больше чем на несколько минут, – улыбаясь, проговорила Люти, садясь на каменную скамью рядом.
Некоторое время Ребекка сидела молча, не решаясь начать. Она свято верила в то, что обещания надо выполнять, но в этот момент ощущала невероятную потребность выговориться. Кроме того, разговор с Люти можно было не считать нарушением обещания, поскольку этой женщине она доверяла абсолютно.
– Люти, в наших прежних разговорах, когда я упоминала о существовании в доме потайной галереи, всегда чувствовалось, что вам об этом известно много больше, чем вы говорите.
Люти промолчала, только глаза сузила.
– Я уже упоминала о рассказе Дупты, – быстро продолжила Ребекка. – Помните, я говорила о «потайном кабинете», который Эдуард имел обыкновение посещать? Сейчас я заговорила об этом снова, потому что вы единственная, кому я могу довериться.
Люти положила свою дивную коричневую руку на руку Ребекки.
– А вы уверены, что это необходимо?
– Уверена. Мне нужно просто посоветоваться, услышать другое мнение, отличное от моего. Вы согласны слушать?
Люти вздохнула:
– У меня ощущение, Ребекка, что вы поступаете безрассудно, но знайте: чтобы вам помочь, я сделаю все, что в моих силах.
Ребекка слабо улыбнулась;
– Спасибо, Люти. Понимаете, я нашла эту комнату, этот «потайной кабинет». Но там все оказалось таким ужасным. Я вам даже не могу это описать!
– Мне кажется, я в состоянии это представить, – задумчиво произнесла Люти. – Я вам говорила, когда моя мама была больна, как раз перед самой смертью, она рассказала мне много ужасного. Кое-что, самое отвратительное, она поведала, уже находясь в бреду. Во всяком случае, у меня сложилось достаточно четкое представление о том, чем увлекался господин Жан Молино.
Ребекка облегченно вздохнула:
– Господи! Значит, мне не нужно вам описывать все, что я там видела. Могу только сказать, неудивительно, почему Эдуард был таким. В этом виноваты его родители, Люти. Они заставляли его заниматься страшными вещами… Впрочем, вы сказали, что имеете об этом представление. Чтобы сделать такое с ребенком, надо быть настоящими чудовищами. А ведь он их единственный сын. Там была еще девочка, тоненькая, со светлыми волосами. Ее лицо всюду преследует меня, я думаю, оно будет преследовать меня до конца жизни. Кто это, Люти?
