Он помолчал, глядя на Чарли и как будто спрашивая: «Достаточно ли я рассказал?»
– Очень откровенный рассказ, – быстро среагировал Чарли, – но, к сожалению, неполный. Меня больше интересует не ваше прошлое, а настоящее и будущее. Вспомните, я уже говорил, что собираюсь вступить в континентальную армию, именно поэтому и нахожусь на пути в Морристаун, штат Нью-Джерси, где расквартированы – и это не секрет – на зиму войска генерала Вашингтона.
– Тогда выясняется – еще одно совпадение, – мы движемся в одном и том же направлении, потому что моя цель не совсем Морристаун, но место очень близкое к нему, называемое Джоки-Холлоу.
– Чтобы вступить в нашу армию, сэр? Торн помрачнел.
– Могу соблюдать нейтралитет, сэр, – сказал он ледяным тоном, – но не стану предателем никогда.
– Но вы не похожи и на торговца, сэр, – ответил Чарли так же холодно, – поэтому остается предположить, что вы собираетесь добывать информацию о наших войсках.
– Ты, чертов молокосос! – гневно вырвалось у Торна. – Я добираюсь в Джоки-Холлоу в поисках моей жены, такой же упрямой и своевольной американки, как ты!
– Вы женились на американской девушке? – спросил Чарли с удивлением, слишком заинтригованный, чтобы возразить против такого унизительного обращения.
– Разве я только что не сказал об этом? – прорычал Торн, вытаскивая кожаный бумажник из кармана пальто, откуда извлек пачку бумаг и бросил их на колени Чарли. – Прочтите сами, мистер Гленденнинг.
Чарли бегло просмотрел документы, имеющие отношение к воинской службе и увольнению капитана Торна Холлоуэя из армии. Самая интересная бумага, сложенная вчетверо, содержала обращение штаб-квартиры британской армии в Нью-Йорке. Он прочел вслух приглушенным голосом: «Ориентировка разведчикам, отправляющимся на занятую американцами территорию. Ищите, но не пытайтесь приблизиться или задержать Лайзу Холлоуэй, возможно называющую себя Лайзой Ван Гулик или Лайзой Микэ, предположительно скрывающуюся на вражеской территории. Возраст – двадцать один год, выглядит моложе. Рост – выше среднего, стройная, с хорошо оформившейся фигурой. Волосы – бледно-золотистые, глаза – зеленовато-голубые. Согласно информации, исходящей из британской штаб-квартиры в Манхэттене, Бродвей, дом 1, за предоставление информации о ее местонахождении объявлена награда в 200 фунтов стерлингов».
Он прервал чтение, подняв глаза на безучастное лицо Торна.
– Я так полагаю, что информация получена…
– В конце концов, после того, как мои агенты проверили в течение года несколько ложных следов, я получил информацию, но уже после того, как прибыл в Нью-Йорк.
– От английского шпиона?
– Верно, – бесстрастно ответил Тон. – От английского шпиона. Вы же знаете, обе стороны пользуются их услугами. Он был в Морристауне в прошлом месяце, не считаю нужным скрывать в связи с тем, что, находясь далеко отсюда, он уже в безопасности и никогда не вернется. Не хотите ли прочесть письмо, которое он прислал на мою квартиру в Нью-Йорке?
Не дожидаясь согласия Чарли, он вручил ему упомянутый документ, адресованный тому, кто ищет Лайзу Холлоуэй, скрывающуюся под именем Лайзы Микэ. «Я обладаю информацией, где в штате Нью-Джерси ее можно найти, которую выдам по получении обещанной награды».
– Вы, конечно, не заплатили за это двести фунтов, – сказал Чарли, расправляя письмо на ладони. – Любой человек может объявить, что у него есть информация, так как вы сами дали много фактов в объявлении.
– Я имел уже дело с ложными заявлениями, – сказал Торн так кратко, что Чарли стало почти стыдно за тех, кто пытался обмануть его, – но армейская разведка утверждает, что там действительно есть миссис Микэ с необычным именем Лайза, которая унаследовала особняк Грейс-Холл со всеми фермами и землей в Джоки-Холлоу от своей вдовой французской бабушки, тоже миссис Микэ. Все детали совпадают, включая подробное описание внешности моей жены. Шпион получил часть платы от меня и мое письменное обязательство выдать награду полностью, если найду Лайзу в Джоки-Холлоу.
– Но ведь вам нужно пройти через американские посты, прежде чем вы попадете в Джоки-Холлоу. Вас вполне могут принять за шпиона там.
– В таком случае, – заявил Торн Холлоуэй, ничуть не расстроившись, – я обращусь к генералу Вашингтону как джентльмен к джентльмену и как муж к мужу, а не как враг к врагу в этой проклятой ненужной войне.
– Ну, у вас и самообладание, скажу прямо! – восхищенно воскликнул Чарли. – А что… если она снова убежит… хочу спросить… – его бросило в краску от смущения, – … предполагаю, что она от вас убежала?
– Правильно.
– Но она может не захотеть вернуться к вам, сэр, – сказал Чарли неуверенно. – Что тогда?
Торн внезапно улыбнулся, и Чарли оказался не первым, кто был разоружен его внезапной теплой улыбкой, которая осветила глаза и смягчила суровое выражение лица, придав ему скрытое до сих пор очарование.
– В таком случае, – Торн улыбнулся снова, – нужно будет найти способ, который бы заставил ее переменить решение.
В течение нескольких последующих недель Торн и Чарли застревали из-за снегопадов то в одной гостинице, то в другой, истребив за это время громадное количество пищи и запив ее таким же количеством напитков. Они играли в карты, трик-трак и кости, одалживали друг другу книги. И говорили, говорили… К тому времени, когда просвет в снегопаде позволил им добраться до конечной цели, они знали друг о друге почти все.
Торн прекрасно понимал, что под оболочкой самоуверенности и дерзости скрывался легко ранимый мальчик по имени Чарльз Стюарт, обожавший своего старшего брата Робби и одновременно завидовавший его месту в сердце родителей, потому что также хотел иметь любовь матери и уважение отца.
Чарли часто проводил ночи в постели с женщинами. Торн мог бы назвать имена служанок и хозяйки гостиницы, которые дополнили список его побед, но он также знал, что в глубине сердца юноши оставалось место для настоящей и прочной любви женщины, которая бы принадлежала всегда ему и только ему.
В свою очередь Чарли был посвящен в подробности о доставлявшем неприятности, но любимом брате Джеймсе, погибшем в сражении на Лонг-Айленде и чуть не опозорившем семью, если бы остался жив; о дяде, воспитавшем их обоих. О Лайзе ему было сказано так много, что он мог бы узнать ее на улице; ему было известно о ней все, начиная с макушки бледно-золотистой головы до длинных, изящных ног, включая серпообразный шрам на левом бедре и ямочку на правом колене.
Он от души рассмеялся, узнав, что ему следовало бы обращаться к своему лучшему другу, Торну Холлоуэю, как к лорду Водсвортскому.
