Плечи Бет Энн безвольно опустились. Несмотря на все свои опасения, она была разочарована. Приманки в виде золота больше не существовала, и ей нечем удержать Зака.
— Значит, там ничего не осталось?
— Насколько я могу судить — с золотом покончено. Судя по твоим словам, Вольф выработал ее раньше. Остались, правда другие минералы… галенит, полно меди… и в нижних слоях кто-то ковырялся. Там я обнаружил вот это.
Зак провал пальцем по собранным полупрозрачным серым камням, и на его лице появилось выражение странного напряжения, которое сбило с толку Энн.
— Что это? — спросила она.
Вместо ответа Зак взял у Бет фонарь, затем выбрал один из камней и провел им несколько царапин по стеклу. Черты его лица при этом разгладились, он положил камень на ладонь и протянул ее Бет Энн.
— Алмазы.
От волнения у Бет Энн сперло дыхание.
— Что? — задыхаясь, спросила она. — Ал… алмазы. Ты уверен?
— Абсолютно.
У Бет закружилась голова под впечатлением от такой находки.
— Не удивительно, что па и словом не обмолвился об этом. Просто не верится!
В глазах Зака сверкнул циничный огонек.
— И правильно делал, дорогая, поскольку они фальшивые.
Мысли в голове Бет перестали вдруг путаться, и она недоверчиво произнесла:
— Я не понимаю.
Зак сжал пальцами ладонь Бет с необработанным полудрагоценным камнем и невесело улыбнулся.
— Не зря говорят: век живи, век учись, и, я думаю, правильно говорят. По-моему, здесь попахивает крупным надувательством.
— Перестань говорить загадками! — Смущение Бет Энн перешло в раздражение и достигло высшей точки. — Что ты имеешь в виду? Настоящие эти алмазы или ненастоящие?
— О, они в достаточной степени настоящие, но я не удивлюсь, если они окажутся второразрядными камнями. Впрочем, для приманки вполне годятся.
Бет недоверчиво раскрыла рот. — Ты хочешь сказать, что кто-то умышленно подбросил сюда?
— Твой богобоязненный папаша решил «подсолить» свою собственную скважину, ангел.
— Но зачем? — Бет сжала кончиками пальцев виски, пытаясь унять боль в голове. — Это же не имеет смысла.
— Еще как имеет, для того, кто решил продать свой участок ничего не подозревающему инвестору. Каждый старатель знает, что в золотоносных жилах порой встречаются алмазы, а горные месторождения на этой территории, в основном, не исследованы. Такой расклад устроит любого азартного дельца, а что собой представляет инвестор, как не человека, желающего рискнуть своими деньгами ради крупного барыша? Боже мой… с помощью хорошего подставного лица дельце можно провернуть наилучшим образом, уверяю тебя.
— Это так… неправдоподобно, просто не верится, — чуть слышно сказала Бет Энн.
— Я вынужден воздать должное старому Вольфу, — не без восхищения проговорил Зак. — Это надувательство — настоящий шедевр. Очень жаль, что оно убило его.
— Ты думаешь, что здесь имеется какая-то связь? Но кто бы это мог быть? Как это случилось?
Зак вынул из кармана рубашки небольшую полоску измятой бумаги золотистого цвета. — Это не ответ на твой вопрос?
Ничего не понимая, Бет разгладила клочок бумаги и затем оцепенела, узнав фирменный знак дорогих сигар.
— О, мой Бог… мистер Барлингс!
— Совершенно верно, ангел, — криво усмехнувшись, подтвердил Зак. — Ни в какой Таксон банкир с твоим отцом не ездили. Они прямиком отправились сюда, чтобы подбросить эти камушки. На это «нечто крупное» и намекал Вольф, но, видимо, партнеры не на шутку разругались между собой.
— И мистер Барлингс убил па и потом свалил всю вику на меня, — горько заключила Бет Энн. Развенчанной оказалось еще одна иллюзия, за которой скрывалось только предательство. — И я ему сама помогала в этом.
— Не только ты. Готов поспорить на любые деньги, что в сейфе сберегательного банка «Дестини» хранится какой-то документ, удостоверяющий, что Барлингсу причитается половина прибыли с любого дохода Вольфа, если ты вдруг не окажешься наследницей. Придумано просто идеально… повесят ли тебя или ты отправишься в тюрьму за смерть Вольфа, или же сбежишь, и тебя никто больше никогда не увидит… Барлингсу достается «Отдых путника», скважина и все остальное.
Бет Энн уставилась на кучку обломков камней и минералов, сложенную на ровной поверхности валуна, впитывая в себя слова Зака вместе с последними золотисто-красными лучами заходящего солнца. Детали головоломки совпадали идеально. Все то, во что она верила и о чем мечтала, ради чего работала и на что надеялась, лежало в руинах, и жизнь, казалось, уже не имела смысла. Но в следующую минуту ее губы дернулись, и из горла вырвался приглушенный смех.
Горячие пальцы Зака крепко сжали ей руки.
— Дорогая?
— О, значит, дело в богатстве, не так ли, Зак? — В ее серебристых глазах застыли слезы, слишком горькие, чтобы их пролить. — Я хотела вписаться в твою жизнь, и теперь я знаю, что могу… в качестве самой последней дуры, которую ты когда-либо встречал в своей жизни!
Зак смыл водой следы пены с лица, вылил воду из чашки и вздрогнул от порыва прохладного воздуха, ударившего в его обнаженную и мокрую грудь. Вода, припасенная Вольфом, позволяла побриться и умыться, и слава Богу, что она есть, и можно освободиться от грязи, в которой он вывалялся, собирая в шахте подброшенные алмазы. Убрав туалетные принадлежности в мешок, Зак задумчиво взглянул на звезды, мерцающие на черном небе… эти яркие точки света, которые ярче любых алмазов.
Потом недоверчиво тряхнул головой. Ему до сих пор не верилось, что Вольф Линдер оказался способен на такую махинацию. Конечно, ее обмозговывал Роберт Барлингс. И только в конце он понял, что не может больше доверять партнеру и прибег к страшному деянию — свалил, как трус, вину на ни в чем неповинную женщину. Зак в бессильной ярости заскрежетал зубами и у него зачесались руки от желания ответить ударом на удар… лучше всего врезать по физиономии этому напыщенному ничтожеству Роберту Барлингсу.
Подавив в себе кровожадные инстинкты, Зак собрал пожитки и зашагал в сторону сложенной из камней хижины, где его ждала Бет. Нырнув под притолоку низкого дверного проема, он вдруг резко остановился. Хотя сквозь дырявую крышу виднелось небо, внутри было прибрано, одеяло аккуратно расстелено, а фонарь висел на крючке. Зак изумился при виде Бет Энн в теплом желтоватом свете лампы.
Воспользовавшись большими запасами воды, она умылась и тщательно промыла свои вьющиеся черные волосы. Надев рубашку, отделанную кружевами, и юбку, она сидела в задумчивой позе у огня, горевшего в грубом очаге, обхватив колени руками, и сушила волосы. Время от времени она мешала на сковороде что-то, ароматно шипящее на раскаленных углях, и при каждом движении тонкая ткань плотно обтягивала ее грудь. От жаркого очага ее золотистая кожа приобрела красный цвет, и этот запах — свежий, женский, теплый — напоминал духи, которые возбуждают, и в то же время веют какой-то экзотикой.
