«Святая Дева, пошли моей Кассандре хорошего жениха, чтобы она была счастлива с этим мужчиной».
Барбайя распахнул перед спутницами тяжелую дверь Ла Скала и пропустил женщин вперед.
— Сеньорита, прошу вас, пройдите в мой кабинет, я хочу обсудить с вами очень важный вопрос, ваша тетушка, естественно, может, если хочет, пойти с вами.
— Тетушка может отдохнуть в фойе, ведь на солнце сегодня жарко, — предложила Кассандра, которая не хотела, чтобы кто-нибудь слышал, как она откажет сеньору Доменико.
— Я уж лучше посижу здесь, в опере я ничего не понимаю, — поддержала ее догадливая Полли, уже успевшая изучить свою питомицу, и заметившая складку между бровями девушки.
— Как пожелаете, — согласился Барбайя и пригласил Кассандру в свой кабинет.
Войдя, он усадил девушку бархатное кресло, стоящее около камина, а сам остановился напротив, нервно сцепив пальцы. Молодой человек смотрел на пышные черные локоны, в которых кое-где поблескивали серебристые пряди, на высокие дуги черных бровей и веера ресниц, сейчас прикрывшие изумительные золотисто-карие глаза. Девушка была так красива. Несмотря на утонченность черт, ее лицо было сильным и полным жизни. Кассандра была великой и сверкала всеми гранями своей незаурядной личности. Барбайя больше не мог молчать. Без всяких предисловий он опустился на одно колено, прижал руку девушки к губам и, посмотрев на нее полными любви и преданности глазами, сказал:
— Сеньорита, я уже давно люблю вас. Я готов положить свою жизнь к вашим ногам. Если вы мне позволите, я буду жить и работать только для вас. Пожалуйста, станьте моей женой.
Молодой человек сжимал руку Кассандры, и она читала его мысли. Они были полны мечтами о счастье с ней, Доменико хотел посвятить жизнь карьере девушки, объехать с ней весь мир и организовать для нее постановку лучших опер в крупнейших театрах мира. О себе он совсем не думал. Это тронуло девушку, и она переменила свое решение. Кассандра решила не отказывать молодому человеку сразу, а все-таки подумать над его предложением, прежде чем его отклонить.
— Дорогой друг, — сказала она, тихо высвобождая руку, — для меня ваше предложение — неожиданность. Я должна обдумать его. Сегодня я последний раз в этом месяце пою партию Елизаветы, и хотела бы поехать отдохнуть. Я сняла виллу на озере Комо, дайте мне две недели, я вернусь в театр и дам вам ответ.
— Хорошо, пусть все будет так, как вы хотите, — согласился Барбайя, — я буду ждать вас и надеяться.
Кассандра улыбнулась его восторгу, поднялась и направилась к Полли.
— Ну что, он сделал предложение? — осторожно спросила та.
— Сделал, — печально ответила девушка, — как все было хорошо, теперь все осложнится.
— Так ты ему не отказала? — обрадовалась Полли.
— Я обещала подумать, — объяснила Кассандра. — Я сказал ему, что мы завтра уезжаем на озеро Комо, только не сказала, что у нас там вилла и дон Эстебан уже туда уехал. Обещала дать ответ, когда вернусь.
— Думай, милая, думай. Замужество — такое дело, что женщине нужно очень хорошо подумать, прежде чем дать согласие. Брак заключается на всю жизнь, потом ничего не исправишь, — одобрила Полли, вспомнившая своего непутевого мужа, сгинувшего неизвестно где.
Она проводила Кассандру в гримерную, где ту ждала примерка костюмов для новых опер, а потом подготовка к вечернему спектаклю. Женщина помогала своей любимице менять платья и парики. Потом внимательно смотрела, как ее одевают в величественное платье английской королевы и закрепляют на голове яркий рыжий парик.
«Моя девочка и рыжая — все равно красавица, — с гордостью подумала Полли, глядя на Кассандру, — не нужно ей торопиться: не хочет замуж за этого мужчину, значит ее полюбит другой. Как не полюбить этого ангела».
Полли, как всегда, слушала оперу, стоя между кулис, а потом проводила Кассандру домой. Пока ее любимица отдыхала, женщина собрала ее новые платья в дорожный сундук, туда же положила белье и пару шалей. Драгоценности Кассандры и деньги увез дон Эстебан, чтобы женщины ехали налегке и не рисковали без нужды.
— Я все собрала, дорогая, — сказала Полли, — ложись спать, завтра я разбужу тебя на рассвете, карета уже заказана.
Она действительно подняла Кассандру на рассвете, и через час женщины уже покинули Милан. Впереди был отдых и самое красивое озеро в Италии.
«Только в России может быть одновременно два министра иностранных дел, — с горечью думал действительный статский советник Вольский, — все на полутонах, на недомолвках, а как теперь работать — непонятно».
Его экипаж, почти доверху забрызганный жидкой осенней грязью всех оттенков, от черного до светло-серого, приближался, наконец, к столице. Еще два часа, и он будет дома после почти трехмесячной поездки в Бессарабию. Эта поездка не имела никакого смысла, тем более что Вольскому пришлось уехать на следующий день после возвращения из Парижа, но Николай Александрович понимал, что за влияние на него борются сдающий позиции, но еще очень сильный статс-секретарь министерства иностранных дел граф Каподистрия и набирающий силу Карл Нессельроде. Последний был основным помощником императора Александра на Венском конгрессе, и теперь был уверен, что в ближайшем будущем получит место своего соперника. Но опытный Вольский видел: государя очень устраивает то, что около него находятся два дипломата с такими разными взглядами на внешнюю политику. Александр Павлович выслушивал обоих и принимал то предложение, которое больше импонировало его нынешним взглядам.
«Вряд ли Нессельроде получит пост статс-секретаря — император не отпустит графа Каподистрия, ведь тот — грек, и все связи с европейскими народами, находящимися под властью Турции, сейчас сосредоточены в его руках, — продолжал размышлять Вольский. — Скорее, государь разделит пост на две должности, и, фактически, сам будет у себя министром иностранных дел».
Николай Александрович, наделенный острым аналитическим умом, помноженным на опыт блестящей дипломатической карьеры, в последние годы с интересом и уважением наблюдал за действиями российского императора в международных отношениях. Александр Павлович удивлял старого дипломата своим чутьем, выдержкой и умением вести переговоры, то проявляя волю и напор, то, когда это было выгодно, переводя переговоры на дружескую ногу. Император обладал талантом дипломата и, может быть, поэтому и создал сейчас в министерстве иностранных дел двоевластие, чтобы самому наслаждаться любимым делом, единолично руководя внешней политикой державы.
