— Если вам, моя радость, понадобится охладить воду в ванне, можете свободно пользоваться вторым ведром, — насмешливо заявил он и послал ей воздушный поцелуй.
Илис схватила пузырек с ароматическим маслом, стоявший на столике возле ванны, и швырнула в него, но Максим уже выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь.
Илис откинулась на стенку ванны, взметнув при этом такую волну, что вода грозила вылиться через край, и сложила на груди руки. Девушка дала выход своему гневу, принявшись на чем свет стоит ругать хозяина замка, сердито цедя слова сквозь зубы. Ее распущенные волосы метались из стороны в сторону, когда она, как бы в подтверждение своих доводов, резко вскидывала голову Прошло немало времени, прежде чем она успокоилась и, выбравшись из ванны, начала вытираться. Внезапно она сообразила, что Максим, перед тем как уйти, вытащил брус из скоб на двери и отодвинул задвижку.
Ее глаза устремились к гобелену и расширились, когда она вспомнила о спрятанной за ним дверце.
— Ах негодяй! Мне следовало бы быть осторожнее!
Солнце село, утонув в тяжелых серых облаках, но к утру небо очистилось, и живительные лучи осветили землю, растворив в своих потоках унылую дымку, в течение последних нескольких дней окутывавшую замок на холме. Как Максим и предполагал, Николас навестил их, прибыв с эскортом из дружинников. Он привез с собой подарки: пяльцы, нитки, канву для Илис и бочонок эля многолетней выдержки для Максима. Девушка была чрезвычайно внимательна к капитану, визит которого длился несколько дней. Казалось, она впитывала каждое его слово, а с хозяином дома, зачарованно смотревшим на нее, была холодна и сдержанна. Всякий раз, когда Максим оказывался поблизости, Илис кожей чувствовала его взгляд, и стоило ей обернуться, она сразу же убеждалась, что интуиция не подвела ее. Временами в его глазах читался вопрос, а иногда в них отражалось недоумение, но в каком бы настроении он ни пребывал, девушке никак не удавалось забыть о его присутствии. И хотя она дала себе клятву, что будет держаться с ним высокомерно и не обращать на него ни малейшего внимания, все ее попытки были тщетны и она едва не стонала от ярости. Словно он задался целью держать ее в постоянном напряжении, в чем и преуспел.
Николас распрощался с ними у входной двери, заверив, что в следующий раз приедет для того, чтобы отвезти их в Любек. Несмотря на его многословие, Илис с трудом понимала, что он говорит, так как все ее внимание было поглощено Максимом, который стоял прямо за ее спиной и не спускал с нее пристального взгляда.
Вечером того же дня, после ужина, Илис попросила Фича затопить камин в ее комнате. В присутствии Максима она приказала слуге приделать задвижку к потайной дверце с внутренней стороны, чем в некоторой степени утолила бушевавший в ней гнев. Она уединилась в своей спальне с вышиванием, предоставив его светлости смотреть на пустой стул на противоположном конце стола.
Еще недавно Максим всем сердцем стремился удалиться от людей и провести вечер в тишине и покое; сейчас же одиночество подавляло его. Он уже успел привыкнуть к обществу девушки, которое, как он теперь понял, доставляло ему огромное удовольствие, даже несмотря на то что почти все время они проводили в спорах.
Герр Дитрих убрал остатки ужина и улегся спать, а Фич и Спенс, чувствовавшие, что в отношениях между его светлостью и девушкой возникла трещина, молча занялись повседневными делами. Фич отправился готовить постель для хозяина, а Спенс, нагрузившись дровами, двинулся наверх, в комнату госпожи.
Увидев это, Максим принялся лихорадочно соображать, что же ему делать: провести остаток вечера в одиночестве или попытаться добиться общества девушки? Он не колеблясь принял решение и встал. Скорее в силу привычки он схватил меч, который в вечерние часы всегда был у него под рукой, и, догнав Спенса, последовал за ним в комнату Илис. Прислонившись к косяку, он наблюдал, как слуга складывает поленья возле камина. На столе, за которым расположилась Илис, горели две свечи, отбрасывая золотистые отблески на ее лицо. Максим не мог видеть, что при его появлении щеки девушки запылали. Единственное, что он знал, — что она стала для него божественным нектаром, которого он так жаждал.
Илис натягивала на пяльцы льняную салфетку. Наконец Максим прервал затянувшееся молчание и спросил:
— Вы собираетесь провести вечер в одиночестве или ничего не будете иметь против, если я составлю вам компанию?
То, как Илис вздернула свой изящный носик, свидетельствовало о еще не угасшей обиде. Она обратила на Максима холодный взгляд и равнодушно улыбнулась:
— Можете делать, что вам угодно, милорд. Вряд ли я имею право указывать, куда вам дозволено ходить в вашем же доме. — Оглядев комнату, она пожала плечами и добавила: — В таком, как этот.
Спенс поспешил убраться. Когда он проходил мимо его светлости, то бросил на него обеспокоенный взгляд. Илис, продолжавшая подозрительно смотреть на своего гостя, казалась маленькой и беззащитной рядом с широким и мускулистым Максимом, освещенным пламенем камина. Насколько Спенсу было известно, лорд Сеймур всегда держался как истинный джентльмен, когда оказывался в обществе дам, поэтому он надеялся, что его господин не потеряет голову, если у них начнется ссора, как это было в день его приезда.
Лицо Максима расплылось в улыбке, он придвинул к камину стул и сел.
— Как я вижу, вы еще не простили меня.
— Я не предполагала, что вы ждете этого от меня, милорд, — натянуто ответила Илис. — У меня сложилось впечатление, что вы полностью оправдываете себя.
Максим взмахнул рукой.
— Во всяком случае, я оставил вам полное ведро холодной воды.
— Гм!
Отмахнувшись таким образом от его вполне логичного довода, девушка принялась раскладывать яркие нитки. На мгновение она нахмурилась и издала звук, похожий на ворчание. Взгляд Максима, внимательно следившего за ее движениями и выражением лица, смягчился. Сколько бы Илис его ни дразнила, она все равно олицетворяла собой домашний покой и уют. На него все сильнее действовала царящая вокруг девушки атмосфера. Ему очень нравилось находиться в ее обществе, и внезапно Максим осознал, что, несмотря на их ссору, ему гораздо приятнее быть рядом с ней, чем с любой из знакомых женщин. Образ Арабеллы превратился в некое подобие тени и ушел в прошлое. И он понял, что никогда не вспомнит о других женщинах, если Илис распахнет ему свои объятия.
Всем сердцем желая помириться с ней, он предпринял несколько попыток разговорить ее, но девушка упорно молчала. Максиму, который убедился в бесполезности своих попыток, стало совершенно очевидно, что она полностью погружена в себя и будет играть роль обиженной дамы до тех пор, пока не соизволит простить его.
