В это время Рашид и все воины Хамсины, которые были вооружены пистолетами, стали стрелять.
Евнухи тут же убежали со двора и показались на верхней террасе дома с винтовками в руках. Из глубины дома раздавались отчаянные крики. Прямо за спинами стражников находились комнаты, в которых были заперты женщины. Одна шальная пуля могла попасть в них!
Кеннет выругался.
— Будьте аккуратны, когда стреляете! В комнатах за ними находятся женщины, — прокричал он.
В это время он услышал крик, от которого у него похолодела кровь.
— Убейте шейха Хамсинов! Так велел хозяин. Это высокий мужчина в голубом халате с черной бородой.
Рамзес заслонял Джабари своим телом, когда пули подняли пыль около их ног. Они укрылись за фонтаном, представлявшем собой скульптуру обнаженной женщины, выливающей воду из кувшина. В воздухе просвистела пуля, разбив вдребезги ее грудь и разметав вокруг кусочки известняка. Кеннет вздрогнул и придвинулся ближе к Бадре.
— Дайте мне ваши заряженные пистолеты! Я задержу их, — закричал Рашид.
Они передали ему свое оружие и двинулись по направлению к воротам. Рамзес поморщился, когда пуля царапнула ему руку, но присоединился к Джабари, который направлялся к выходу. Кеннет с Бадрой побежали туда же.
Когда они достигли двери, Рамзес вытолкнул Джабари на улицу и тотчас же последовал за ним, выполняя свою роль телохранителя. Остальные последовали за ними. Кеннет стал выталкивать Бадру наружу, но она в этот момент закричала, увидев, что Рашид, у которого кончились патроны, оказался в ловушке. Он повернулся к ним, на его лице было написано отчаяние.
— Рашид! — закричала она и повернулась, собираясь бежать обратно во двор.
— Возьми ее! — крикнул Кеннет Мусафу. Тот схватил Бадру в охапку и поволок ее в безопасное место.
Кеннет на минуту остановился в воротах, лихорадочно соображая, как спасти Рашида. И придумал. Нужно было, чтобы произошло что-то такое, что отвлекло бы внимание стражников от Рашида. Все Хамсины уже выбрались за ворота, вскочили на лошадей и были готовы ехать.
— Где Рашид? — спросил Джабари.
— Остался там! Я его вытащу! — выкрикнул в ответ Кеннет.
Он порылся в своих карманах и вытряхнул их содержимое: толстая пачка свернутых банкнот, скрепленная серебряным зажимом для денег. Он выругался. Оружия не было. Деньги не могли купить для Рашида время, чтобы убежать. Затем он припомнил широко раскрытые алчные глазки евнуха, когда вынимал деньги, чтобы послать того с поручением.
Не обращая внимания на свистящие во дворе пули, Кеннет побежал назад к воротам. Он поднял над собою купюры. Фунты стерлингов. Самая надежная валюта в мире…
— Прекратите стрелять! Эй вы! Смотрите! Деньги! — закричал он.
Явно озадаченные поведением сумасшедшего англичанина, евнухи прекратили стрельбу. Кеннет воспользовался передышкой и вбежал во двор, подбросив банкноты высоко, в направлении балкона.
Деньги закружились в воздухе, как стая голубей.
Как Кеннет и рассчитывал, евнухи побросали свои ружья, перегнулись через перила галереи и, вытягивая руки, старались схватить летающие в воздухе купюры. Кеннет бросился к фонтану и рванул Рашида за руку.
— Пошли! — хрипло приказал он.
Они побежали к воротам. Тяжелая дубовая дверь со стуком захлопнулась за ними. Они вскочили на коней и поскакали в отель.
«В груди у Бадры бьется сердце львицы», — с гордостью думал Кеннет.
Он крепко держал ее за руку, когда они входили в Шеферд-отель. Ухмыляясь, он размышлял про себя о том, что думают гости, широко раскрытыми от удивления глазами глядевшие на странную группу, появившуюся в холле этого фешенебельного отеля. Английский герцог в одежде, забрызганной кровью; рядом с ним миниатюрная женщина, одетая как воин, изо всех сил цепляющаяся за его руку; поддерживаемый шейхом раненый Рамзес, с мрачным видом державшийся за свою раненую руку, с которой стекала кровь.
Он привел Бадру в номер, сбросил куртку и упал в кресло. Она размотала свой тюрбан, потом подошла к нему и, подняв его рубашку, вскрикнула от изумления. Поспешно схватив полотенце, она намочила его и прижала к ране на груди.
— Так и держи, пока я схожу за спиртом и за бинтами, — велела она. Бадра исчезла в ванной. Он услышал звуки переставляемой фарфоровой посуды и льющейся воды.
— Это всего-навсего царапина. Кровь уже перестала течь, — запротестовал он.
Открылась дверь, и в проеме появилась высокая, полная достоинства фигура шейха Хамсинов. Даже будучи одетым в испачканную кровью одежду, с тюрбаном набекрень и с портящим его лицо небольшим синяком, Джабари производил внушительное впечатление.
На его лице было озабоченное выражение.
— Как дела у Рамзеса? — спросил Кеннет.
Джабари скривился.
— Будет жить. Пуля задела его руку, и он потерял немного крови, но все в порядке. Сейчас он отдыхает, — шейх поскреб свою щеку. — Хепри, что же на самом деле произошло в этом проклятом борделе? Почему они хотели убить меня?
Внутри у Кеннета все напряглось.
«Потому что ты мой брат, и коли они хотят убить меня, то хотят нанести вред и самым близким мне людям», — подумал он.
— Ты являешься вождем самого могущественного племени в Египте. И, конечно, у тебя есть враги.
В темных глазах шейха светилось подозрение:
— Во Дворце наслаждений?
— И в борделе умирают люди, — ответил он, запинаясь.
— От удовольствия. Не от пули.
Из-за ширмы появилась Бадра. Она несла кувшин и таз.
— Дай мне свой нож, — сказала она шейху.
Джабари удивленно поднял брови.
— Зачем тебе нож? Или ты хочешь закончить работу, которую начали евнухи?
Под ее суровым взглядом он с глуповатым видом передал ей нож, спрятанный в полах его халата.
Бадра исчезла в спальне. Раздались звуки распарываемой ткани. Кеннет и Джабари переглянулись.
— О, я думаю, что твой счет в отеле возрастет, потому что уверен: они захотят восполнить потерю тех прекрасных простыней, которые она разорвала.
Кеннет лукаво посмотрел на Джабари:
— Может быть, она сможет снова сшить их, когда я поправлюсь?
Появилась Бадра. В руках у нее было большое количество нарезанных из простыни полос — корпии для перевязывания ран.
Она отдала Джабари его нож. Свалив все бинты на стол, начала обмывать грудь Кеннета. Ее прикосновения были нежными, как облако. Потом она перевязала его грудь хлопчатобумажными полосками.
Кеннет нахмурился.
— Может, мне намотать на себя всю постель?
Она продолжала обматывать его тело бинтами.
