— Илза, мне это очень не нравится, — произнесла Фрейзер жалобно.
— У меня нет выбора, — повторила Илза. — И вы это знаете. Должны по крайней мере. Итак, если Нэнти вернется, я не могу заставить вас не говорить ему обо всем, но я прошу вас быть очень осторожными. Если он вернется раньше, чем я скроюсь за холмом, то рассказывать ему ничего не надо. Он отправится вслед за мной, и наша игра будет проиграна, еще не начавшись. Иначе мы все будем стоять над могилками моих детей.
— Вы действительно думаете, что сможете сразиться с этими людьми?
— Я росла в окружении братьев и кузенов. Я не какая-то там хрупкая нежная девушка. Может, я и маленькая, и тощая, но, когда нужно, могу быть очень жестокой, даже опасной. Да, если удача мне улыбнется, у меня есть шанс победить этих негодяев. Все будет зависеть от того, где они держат детей. Если они приставят нож к шее одного из них, мне придется сдаться на милость врагов.
— Может, вы возьмете хоть одного мужчину… — начала Гейл, присоединяясь к Фрейзер и Гленде, последовавшим за Илзой в сад.
— Как только я окажусь там и они увидят, что я выполняю их приказ, у кого-нибудь из мужчин появится шанс подойти к хижине незамеченным. Все внимание преступников будет приковано ко мне. Не говорите мне, что вы собираетесь делать, и тогда, если они спросят меня об этом, я с чистой совестью, смогу сказать, что не знаю, — добавила она быстро, как только Фрейзер открыла рот, собираясь что-то сказать. — Я не хочу ничего знать! Иначе по дороге к хижине я только и буду думать, что об этом плане и о том, что из этого получится. Как только войду в хижину, я постараюсь привлечь внимание тех, кто там находится, к себе. Это все, что я могу сделать. — Она остановилась у потайной двери, ведущей из сада, и расцеловала своих подруг. — Не забудьте сказать Нэнти об этой двери и о Джорди.
— И о Люси, — напомнила Гейл. — Она — еще один предатель.
— Не думаю, что нам следует беспокоиться о Люси. Фрейзер мрачно смотрела вслед Илзе, выскользнувшей через потайную дверь, затем вместе с двумя остальными женщинами направилась к замку.
— Не нравится мне это. Я понимаю, выбор у нее невелик, но я все равно не могу этого одобрить.
— Конечно, — согласилась Гленда. — Должны же быть у мужчин какие-то ловкие приемы, уловки, которые помогли бы спасти Илзу и детей. Хотя, если мы что-нибудь скажем об этом, никто не захочет обсуждать с нами опасность и риск. Стоит нам только рассказать кому-нибудь, как дело полностью выйдет из-под нашего контроля. Меня не перестает тревожить, что вместо того, чтобы помочь Илзе и детям, мы можем ненамеренно помочь их убийцам.
Гейл неожиданно остановилась.
— Не знаю, важно ли это, но Илза не отдала нам карту, на которой отмечен путь в хижину.
— Она нарочно это сделала, — пояснила Фрейзер и тяжело вздохнула, когда они вошли в детскую. — Мы можем рассказать кому только пожелаем, что случилось, но из этого ничего не выйдет, поскольку мы не знаем, где все это происходит. — Она нахмурилась, рассматривая слишком уж притихшую группу детей возле камина. — Где Оудо?
— Он пошел в кладовую, — ответила Айви.
По тому, как девочка отводила глаза, Фрейзер поняла, что она говорит неправду.
— Айви, я еще раз спрашиваю, где Оудо?
— Он пошел посмотреть, что случилось в саду, — помолчав, ответила девочка.
— Я его не видела.
— Он был там. Потом вы ушли, а он остался. Он осмотрел весь сад. Когда вы вернулись, он спрятался. Мы не видели его с тех пор, как ушла мама, а вы вернулись сюда. Мы знаем, что он вошел в стену, прямо как мама.
— Этот упрямый мальчишка отправился следом за ней, — проворчала Гленда, покачав головой.
— Я возьму Дженни, и мы проследим за ними, — предложила Гейл.
— Нет, не нужно. Этот маленький сорванец сумеет выследить блоху, прыгающую из постели в постель в монастыре. Он легко найдет дорогу назад. Даже если его увидят, не думаю, что Джорди и его сообщники придадут этому большое значение. — Фрейзер покачала головой. — Его не заметят. А вот если вы с Дженни будете бегать туда-сюда в поисках мальчика, вас точно увидят и услышат. Джорди может подумать, что это очередная хитрость или уловка Илзы. Нет, пусть мальчишка поступает, как сочтет нужным.
— Ты уверена, Фрейзер? Ведь ему только пять лет!
— Почти шесть. Позволять ему бегать по окрестностям одному нельзя, я знаю, но Оудо очень ловок от природы. Да, он подвергает себя опасности, но это может помочь нам вытащить Илзу и детей из гораздо большей беды. Он ведь спасал ее и раньше, ты помнишь?
— Да, верно. Остается молиться, чтобы он оказался таким, как ты считаешь, и сумел помочь нам спасти их всех. Теперь нам еще необходимо придумать подходящее объяснение для Илзы, когда она спросит, как мы могли позволить одному из ее дорогих малышей бегать по холмам в одиночку.
Фрейзер скривилась:
— И объяснить это раньше, чем она успеет испепелить нас своим гневом.
— А иначе? — спросила Гленда.
— А иначе, боюсь, всем нам придется несладко. — О Бог мой!
Внезапно Илза услышала легкий шорох в кустарнике позади себя. Испугавшись, она отпрыгнула в сторону, внимательно огляделась вокруг, но ничего подозрительного не заметила. Строго внушая себе, что от страха у нее просто помутился рассудок, она ступила на поляну, посреди которой располагалась хижина. Идя к домику, она старалась успокоиться, освободиться от страха или хотя бы загнать его глубоко внутрь. Если ей представится шанс спасти детей и себя, для того чтобы воспользоваться им, она должна быть хладнокровной и не терять голову.
Подсознательно она желала этим людям смерти. Сейчас она была безжалостна и жестока. Эти люди угрожали ее детям, равнодушно посягая на жизнь невинных малюток. В ее сердце не было милосердия. Если ей повезет и она сможет убить их, она без колебания сделает это. Возможно, потом это приведет ее в ужас, но Илза знала, что легко избавится от чувства вины, глядя на улыбающиеся личики своих детей.
Как только Илза подошла к двери, она распахнулась, и Илза лицом к липу столкнулась с любовницей Джорди. Теперь на ней не было длинного плаща. Илза, потрясенная, застыла на месте, увидев, что это Маргарет Кэмпбелл. Она стойко выдержала холодный как лед пристальный взгляд этой убийцы. Ее бледно-голубые глаза на этот раз не казались пустыми. Они сверкали яростью, предвкушением триумфа и даже, кажется, безумием. У Илзы мелькнула мысль, что нужно сказать Джиллианне, что она была права, говоря об этой женщине.
Все теперь встало на свои места. Драгоценной Любовью Анабель была именно Маргарет. Дэрмот, безусловно, нашел бы мир и покой с этой женщиной — мир и покой могилы.
