– Кто же эти свидетели? – требовательно спросила она. – И что они видели?
– Миледи, – сказал Мердок с преувеличенным терпением, – Дафф и Уоллес уже рассказали клану обо всем, что они видели. Этот человек приговорен к смерти за свои преступления.
– А что именно они видели? – настаивала Эверил. – Как Дрейк пронзил кинжалом своего отца?
– Нет, – отозвался один из мужчин. – Но я застал этого английского выродка с окровавленным клинком в руке.
Толпа сердито зашумела, выражая свое согласие.
– Кто вы? – спросила Эверил, храбрясь из последних сил. Если они почувствуют ее страх и неуверенность, Дрейк будет мертв через считанные мгновения.
– Дафф.
Эверил удовлетворенно кивнула.
– А Уоллес здесь?
– Да, – отозвался, выступив вперед, невысокий мужчина.
– Видел ли кто-нибудь из вас само убийство Лохлана?
Оба медлили с ответом. Толпа затихла.
– Нет, – сказал наконец Уоллес. – Но у кого еще были причины убивать нашего лорда?
– Да, у кого? – поддержали его несколько голосов.
– Он, конечно, отпирался, твердил, будто настоящий убийца сбежал, только я не верю в такую чушь, – злобно бросил Дафф.
– Но ты не можешь знать этого наверняка, – указала ему Эверил.
– Не могу, – согласился он, – но…
– Постой, – перебила его Эверил и подняла руку, останавливая его возражения.
– Не хватало еще, чтобы Кэмпбеллы лезли в наши дела, – выкрикнул кто-то из толпы. – Ты не можешь доказать, что Дрейк не виновен.
По толпе пронесся недовольный ропот.
– А вы не можете доказать, что он виновен, – твердо сказала она. – Есть ли среди вас хоть один, кто до убийства Лохлана сомневался, что Дрейк любит своего отца всем сердцем?
Повисло молчание, пока один или двое из окружавших ее мужчин не отозвались коротким “нет”. Еще несколько отрицательно покачали головами.
– Когда Дрейк был крохотным мальчонкой, он следовал за своим отцом как тень, – сказал кто-то.
– Вот именно, – подхватила Эверил. – А когда вырос, его привязанность не стала меньше. Ну а Мердок, разве он не ссорился с отцом?
– Ничего нового ты нам не сообщила, – буркнул Мердок.
Тем не менее толпа притихла. Люди начали переглядываться друг с другом, бросая неуверенные взгляды на Мердока.
– Она морочит вам голову своими хитрыми намеками, – заявил он. – Меня не было, когда умер отец, и вам это отлично известно.
– Да, но ведь Дрейк никогда и не утверждал, что видел вас в то утро. Он говорил, что это был чужак. Верно? – Эверил вперила в Дрейка взгляд, требовавший ответа.
Несмотря на то, что Мердок еще крепче вцепился в его волосы, Дрейку удалось кивнуть.
– Разве Лохлан не назначил Дрейка своим преемником?
– Да и именно поэтому он убил моего отца! – выкрикнул Мердок.
– Или вы велели убить Лохлана и возложили вину на Дрейка, чтобы убрать с дороги их обоих.
Толпа встретила ее заявление гомоном.
– Пожалуй, в этом есть смысл, – заметил один из мужчин.
– Да что там, наш лорд люто ненавидел своего отца, – раздался голос из задних рядов.
– Еще как ненавидел, – согласилась е ним Эверил. – До такой степени, что соблазнил Дайру и наградил ее ребенком.
Собравшиеся разразились изумленными возгласами. Некоторые женщины осеняли себя крестами. Судя по всему, никто из членов клана даже не подозревал об этом факте.
– Мердок ненавидел своего отца и больше всех выгадал от его смерти.
– Закрой свой рот, сучка, или я прикончу твоего любовника! – завопил Мердок, занеся меч над шеей Дрейка.
Толпа глухо зароптала, выражая свое неодобрение. Сделав над собой усилие, девушка крикнула:
– Видите, даже сейчас он готов прибегнуть к убийству!
– А что вы предлагаете, леди? – поинтересовался один из Макдугалов, рослый мужчина с могучими руками. – Мы не можем отпустить его вот так, за здорово живешь, без всяких доказательств его невиновности.
– Тогда пусть все решит поединок. Честная схватка. Бог даст силы тому из противников, на чьей стороне правда.
Стоя на коленях, Дрейк выглядел ошеломленным. На его теле не было живого места. Эверил оставалось только надеяться, что он сохранил силу духа.
– По-моему, это справедливо, – заметил кто-то.
– Не вижу причины, почему бы нам не согласиться, – поддержал его другой.
– Ладно! – выкрикнули из толпы. – Дадим им сразиться за правое дело. Пока один из них не умрет.
Спустя несколько минут Дрейк в воинских доспехах взобрался на своего коня. К его изумлению, неведомо откуда появился Кайрен в монашеском облачении. Скинув просторный балахон, ирландец встал рядом, держа наготове копье, широкий меч и топор.
Чуть позже к ним присоединился Эрик, наряженный коробейником.
– У нас был великолепный план… – начал Кайрен.
– Вполне приемлемый, – перебил приятеля Эрик. – Но Эверил придумала лучше.
Да, план Эверил оказался просто блестящим. У нее исключительно сильный характер, и ему понадобилось слишком много времени, чтобы понять это. Дрейк жаждал увидеть ее. Он посмотрел на толпу в надежде увидеть супругу. Но перед его затуманившимся от усталости взором вся собравшаяся публика сливалась в одно цветное пятно.
На противоположном конце длинного поля верхом на громадном жеребце появился Мердок. Всем своим видом он выражал спокойствие и готовность к схватке.
Проклятие! Дрейк чувствовал, что дрожит от слабости. Но он слишком страдает от боли, чтобы рассчитывать на победу.
Каждое движение обжигало спину Дрейка огнем, несмотря на стеганый дублет, надетый под кольчугу. Его зрение снова затуманилось. Он чувствовал себя слабее, чем новорожденный младенец. Мердок – искусный воин. Дрейк не представлял, как он сможет одолеть своего ловкого братца, находясь в столь жалком состоянии.
Справа от себя он, наконец, заметил Эверил, молитвенно сцепившую перед собой ладони. Рядом с ней стоял незнакомый мужчина, скрестив на жилистой груди руки. Дрейк снова перевел взгляд на жену, сожалея, что не может коснуться ее.
Господи, как же ему не хватало ее! Дрейк и вообразить себе не мог, что можно так сильно любить. Его сердце переставало биться, когда ее не было рядом. Что ждет Эверил и их ребенка, если ему не удастся победить Мердока?
Он содрогнулся, слишком хорошо зная ответ: страдания и в конечном итоге смерть.
– Не волнуйся, ты справишься с этим мерзавцем, – приободрил его Кайрен. – Он тебе в подметки не годится.
– Я слишком слаб.
– Вот, подкрепись, – неожиданно сказал Кайрен, протягивая ему хлеб и воду – первую еду почти за сутки.
