У нее перехватило дыхание. Она быстро поднесла к губам бокал шампанского. Когда Анна снова посмотрела на мужа, она встретила его откровенно восхищенный взгляд.
— У тебя прелестный румянец, — пробормотал он.
— Не надо, — услышала она свои слова.
— Почему?
Анна на секунду задумалась. Сегодняшний вечер пришел словно из сказки, и она понимала, в какой сложной ситуации оказалась. Прощение, забвение — все это несло опасность. Она не может позволить, чтобы страсть вновь руководила ее поступками.
— Невозможно вернуться назад, — хрипло проговорила она.
— Почему нет? Ты ожидаешь великодушного поведения от других людей, но ты моя жена, и мне нужно только твое великодушие, Анна. И к черту всех остальных!
Анне хотелось заткнуть уши и убежать отсюда.
— Ты говоришь так, будто я одна из тех, кто оскорбляет тебя!
Их взгляды встретились.
— Анна, прости меня. Что я должен сделать, чтобы заслужить твое прощение?
У Анны стеснило грудь, кровь стучала в висках.
— Ты должен заслужить не прощение, Дом, а мое доверие.
Анна оглянулась и заметила десятки уставившихся на них глаз. Она посмотрела на Дома: его лицо было нахмурено, зубы стиснуты. И снова она подумала, что ошибалась, что Дом не может быть ее врагом.
— Хорошо, Анна, — в конце концов выговорил Доминик.
Анна вздохнула и еще раз оглядела толпу.
— Интересно, кто-нибудь заговорит с нами?
— Сомневаюсь. Оказаться ублюдком, когда тебя всю жизнь считали наследником герцогского титула, — непростительный грех.
— И что мы будем делать?
— Будем делать вид, что нам все равно. — Голос Доминика вдруг стал соблазнительно хриплым. — Притворяться, что мы безумно влюблены друг в друга.
Анна замерла.
— Я… я не думаю, что это хорошая мысль.
— Почему бы нет? — Доминик взял бокал из ее рук и отдал его проходящему мимо слуге. — Потанцуй со мной.
Это не было вопросом, да он и не дал Анне возможности что-нибудь сказать, он просто вывел ее на середину зала. Оркестр играл вальс — танец, лишь недавно получивший одобрение королевы, и внезапно Анна почувствовала себя скользящей по паркетному полу.
Анна танцевала всего несколько раз в жизни, на вечерах в Хантинг Уэй, а сейчас оказалась в огромном бальном зале, одетая как принцесса из сказки, увлекаемая сильными и нежными руками мужа.
Дом тепло улыбнулся ей, и сердце Анны, казалось, пропустило удар. Доминик был прекрасным танцором: гибким, элегантным и уверенным в себе. Анне и не требовалось знать фигуры вальса, достаточно было следовать за мужем. Они плыли и кружились, а толпа танцующих рядом постепенно исчезала из вида, музыка становилась все тише. Во всем свете для Анны остался лишь Доминик…
Он прижал ее к себе.
— Анна…
Ее губы приоткрылись. Анна почувствовала, как ее тело затопило желание, но она уже не была шокирована этим. Доминик обнял ее еще сильнее, так же, как и она, не обращая внимания на окружающих. Их тела соприкоснулись, они танцевали как один человек…
Музыка изменила ритм, и Доминик остановился.
Его глаза казались затуманенными, и Анна понимала, почему. Если бы они сейчас были в Тавалонском замке она сама повела бы Дома наверх, в их спальню.
Но они находились не в Шотландии, а в бальном зале Хардинг Хауз, и Доминик вел ее подальше от танцующих.
Краем глаза Анна выхватывала из толпы лица: рыжеволосая дама с неодобрением уставилась на них, лысый мужчина, прикрывшись ладонью, шептал что-то соседу, хорошенькая блондинка пялилась на Доминика, бросая на нее злобные взгляды. Анне было все равно.
Толпа расступалась перед ними. Никто, ни один мужчина или женщина, не осмеливался заговорить с Домиником Сент-Джорджем.
Как же Анна презирала их!
Вдруг она остановилась. На их пути оказался единственный человек, который не отступил. Это был Патрик, и что-то в выражении его лица заставило Анну схватить Доминика за руку.
— Добрый вечер, Анна, — сказал Патрик, сознательно преграждая им дорогу. — Привет, Сент-Джордж. — Дом слегка наклонил голову. — Или не Сент-Джордж? Может быть, есть другое имя, которым ты предпочитаешь называться?
— Меня крестили как Сент-Джорджа, — холодно ответил Дом.
— Тебе повезло.
— Патрик, пожалуйста, остановись, — быстро проговорила Анна.
Патрик перевел взгляд на нее.
— Ты довольна жизнью сегодня вечером, Анна? Кажется, ты прекрасно проводишь время?
Анна знала, что ей не следует раздражать Патрика еще больше, он уже и так едва сдерживался. Но она сама была сердита сверх меры и не обратила внимания на предупреждающее пожатие пальцев Доминика:
— О да! Вернее сказать, я наслаждалась жизнью до тех пор, пока ты не повел себя так грубо.
Глаза Патрика расширились, он смотрел на нее словно пораженный громом. Затем, бросив убийственный взгляд на Доминика, развернулся на каблуках и ушел.
— Прекрасное выступление, Анна, — тихо заметил Дом.
Анна вырвалась из его рук. Что она делает, позволяя этому мужчине вновь соблазнить себя? Нет, ее жизнь не похожа на волшебную сказку, те восхитительные ночи — всего лишь иллюзии. И в ее душе не должно быть никакой романтики, только холодная реальность. Наслаждаться общением с Домиником, вновь попадать под власть его обаяния опасно. Анна не сомневалась, что ее сердце опять будет разбито.
— Дом, я хочу уйти.
— Это невозможно.
— Пожалуйста, мне все равно, сколько придется ждать, пока подадут карету, — умоляла Анна.
— Ты мне нужна, — сказал Доминик. — Нужна здесь, рядом со мной. — Анна замерла. — Пожалуйста, останься
Анна посмотрела Доминику в глаза.
— Не покидай меня, — попросил он.
Фелисити улыбнулась своему отражению в зеркале, затем шутливо надула губки. Вдоволь налюбовавшись, открыла ридикюль, достала маленькую баночку с румянами, нанесла их на щеки, довольно улыбнулась и поправила красный атласный лиф. Ей понравилось ощущение гладкой ткани под пальцами, и она снова провела рукой по груди.
Фелисити еще раз взглянула на свое отражение. Лиф был очень облегающим, и под ним явственно выделялись большие соски.
Ее глаза расширились, и Фелисити потянула вниз ткань, гадая, что бы подумал Блейк, если бы увидел ее сегодня ночью, уж он-то должен присутствовать на балу, который дает его отец.
Не то чтобы это имело значение, ее ведь интересует только Доминик, но все-таки…
Фелисити слышала сплетни, но не поверила им. Даже: если это была чистая правда, она все равно должна отомстить Анне.
— Мне кажется, ты можешь опустить лиф еще на один дюйм ниже и все же считать себя вполне приличной женщиной, — пробормотал у нее над ухом Блейк.
Фелисити вздрогнула. Блейк стоял прямо за ней, небрежно облокотившись на дверь. Он улыбался, а его глаза поблескивали.
