Нелл вздохнула и начала свой рассказ.
Когда мужчины вернулись из конюшен, чай уже остыл и Нелл рассказала всю историю Калли. Единственной подробностью, которую она опустила, был сэр Эрвин. Она решительно настроилась полностью забыть эту часть своей жизни. Во время рассказа женщины плакали и обнимались, и Нелл поняла, что нашла в лице Калли сестру и подругу.
Гарри, кинув мимолетный взгляд на припухшие глаза женщин, сразу понял, о чём они говорили. Он отправил мальчиков на кухню и собирался вытолкать из гостиной братьев, когда Нелл остановила его.
– Нет, пожалуйста, останьтесь. Есть кое–что, о чём я должна сказать всем вам. Это лежит на моей совести…
– Ты ничего не должна объяснять им, – резко прервал её Гарри.
– Нет, Гарри. Если я войду в твою семью, они должны знать правду. Иначе я буду чувствовать себя самозванкой.
– Что за вздор. Ты будешь моей женой, а не самозванкой.
– Он прав, – Гэбриэл пересёк комнату и обнял жену. – Вы будете женой Гарри, и этого вполне достаточно для всех нас.
– Согласна, – Калли взяла руку Нелл и пожала её, выражая молчаливую поддержку.
Ни Нэш, ни граф ничего не сказали.
Нелл посмотрела на Гарри.
– Если не хочешь, я ничего не стану рассказывать.
Он вернул ей раздражённый взгляд.
– Я волнуюсь о тебе, а не о себе, глупая женщина. Можешь говорить, что хочешь, это ничего не изменит для меня.
Он подошёл к ней и встал рядом, скрестив руки на груди, словно собрался защищать Нелл.
– Тогда я расскажу, – начала она, – но я хотела бы, чтобы эта история не покинула пределы этой комнаты.
– Будьте уверены, этого не произойдёт, – сказал Нэш, пересёк комнату и уселся в кресло. Граф с напряженным видом остался стоять у двери.
Быстро и просто Нелл поведала свою историю. Спокойным голосом, лишённым эмоций, она рассказала всё, начиная с того дня, когда обнаружила, что ждёт ребёнка, до момента, когда увидела корзину с овощами на ступенях церкви. Она не сказала им, как забеременела. Это только её дело.
– Итак, – закончила она, – теперь вы всё знаете.
Калли вскочила и обняла Нелл. Мужчины не двигались и молча смотрели на графа. Маркус прочистил горло и произнёс:
– У меня вопрос.
Все напряглись. Нелл увидела, как Гарри сжал кулаки.
Она выпрямилась, словно готовилась выслушать приговор.
– Да?
– Ваш отец умер.
– Да, – Нелл непонимающе моргнула.
– У вас ведь нет родственников – мужчин в этом графстве?
– Да, правильно, – она быстро взглянула на Гарри. Он покачал головой, не понимая, как и все остальные, чего добивается граф.
Граф откашлялся и поглядел на неё глазами Гарри.
– Тогда, могу я предложить свои услуги в качестве отца невесты?
* * *
– Я всё равно не доверяю ему, – ворчал Гарри ночью в кровати. – Один галантный жест не искупает то плохое, что он сделал в жизни.
– Но Нэш тоже вёл себя плохо, ты ведь простил его.
– Да, но Нэш младше его, и потом Маркус всегда был заводилой. Кроме того, в прошлом году Нэш извинился, он также очень помог Гэйбу и Калли.
– Может быть, Маркус тоже извинится.
Гарри фыркнул.
– Может быть, и свиньи начнут летать. Он слишком высокомерен, чтобы извиняться. К тому же некоторые вещи нельзя исправить словами.
«Ему причинили очень сильную боль», – поняла Нелл.
– Что он сделал тебе? – спросила она мягко.
Гарри хмуро посмотрел на неё.
– Ты ведь не отстанешь, не так ли?
– Это потому, что я чего–то не понимаю. В любом случае я буду на твоей стороне. Я просто хочу понять.
Он вздохнул.
– Ладно, устраивайся поудобнее, это долгий и скучный рассказ, ты уснёшь, не дослушав его до конца.
Нелл прижалась к нему. И он рассказал ей о своей первой любви, о леди Антее, которая предала его наихудшим образом и тайно наблюдала, как его избивали до полусмерти.
Нелл была испугана и сердита, она судорожно обнимала его, словно каким–то образом могла утешить того юного Гарри.
И каким–то образом он почувствовал себя утешенным.
– Потом они взяли меня, полуголого, истекающего кровью, и бросили на ступени лондонского дома моего отца в самом центре Мэйфера. И, конечно, мой отец, граф Элверли оказался дома, – сказал он горько. – Моя первая встреча с отцом, а я был жестоко избит и не мог стоять на ногах.
– Почему они потащили тебя туда, если ты не имел ничего общего с отцом.
Гарри пожал плечами.
– Без сомнения, лорд Куэнборо считал, что мой отец должен отвечать за своего ублюдка.
– А он?
– Он едва взглянул на меня и сказал дворецкому: «Гловер, на ступеньках мусор, убери его». Я никогда не забуду эти слова.
Нелл задохнулась.
– Как бессердечно.
– А потом спустился мой брат Маркус и уставился на меня своими безжалостными глазами. Он не сказал ни слова, только поглазел на меня и ушёл вслед за отцом. Что отец, что сын – одна порода.
– Теперь я поняла, – сказала Нелл, обхватив его руками. – Трудно простить такую жестокость. И я очень сожалею, что была так настойчива и разбередила старые раны, причинив тебе боль.
Гарри поцеловал её, чувствуя глубокое успокоение. Он никому не рассказывал эту историю, кроме Гэйба, и то не с такими подробностями.
Он не ощущал никакой боли, старые раны его больше не беспокоили. Вместо этого он чувствовал себя исцелённым.
Разговор с Нелл, когда они лежали, переплетясь телами, их тихие голоса в ночи, всё это помогло понять ему, как молод он был тогда. И Гарри осознал, что его чувство к Антее не было любовью. Это было наваждение, его первое мальчишеское увлечение.
Но вовсе не любовь.
Ничего похожего на любовь.
– О, Гарри, – прошептала Нелл, – я так люблю тебя.
Она смотрела на него глазами, полными любви и ожидания.
Гарри ответил смущённым взглядом. Он не мог произнести слова, которые она хотела услышать. Они словно застряли в его горле. И он знал, что они останутся там, пока он не сделает кое–что, пока не сможет дать ей больше, чем просто слова.
Они снова занимались любовью, медленно, нежно и сладостно–горько. И невысказанные слова тихо и тяжело висели над ними.
Купер ещё раз коснулась пальцами причёски Нелл, придавая ей окончательный вид. Она опять придумала нечто новенькое: на макушке Нелл красовалась корона из уложенных кругами кос.
Нелл удивлённо разглядывала своё отражение в зеркале. Кто эта элегантная молодая женщина? Уж точно не сорвиголова Нелл, что выросла на конюшнях и ходила с растрёпанными волосами да вечно подоткнутыми, чтобы не волочились по грязи, юбками.
