— Ах, девочка, я боялся, что, если расскажу тебе, ты примешься разыскивать маркиза. А когда он в прошлом году написал в полк, наводя справки о тебе, меня предупредили, и я…
— О Господи! — воскликнула Люси. — Значит, вот почему они просто отделались от него. Как ты мог?
— Девочка, дорогая моя девочка…
— Не надо. — Люси попятилась от него. — Я тебя больше не знаю.
— Он разлучил тебя с семьей. — вклинился в разговор маркиз. — Видишь, дорогая внучка, он тебя не любит.
Люси повернулась к старику с мстительным видом:
— А ты, значит, любишь? Ты даже не искал меня, пока не умер твой сын и у тебя не осталось шанса заполучить наследника!
Еще кое-какие факты получили свое объяснение.
— Ты знал, что моя мать жила в гарнизоне, причем совсем рядом, по ту сторону границы.
— Вы, наверное, даже знали имя ее мужа, когда посылали меня разыскивать ее в Англии? — вставил свое слово Диего.
— Нет! — воскликнул дон Карлос. — Я знал только о том, что она вышла замуж за солдата, но имени его не знал.
Услышав, как Диего презрительно фыркнул, полковник обернулся к нему:
— И ты еще имеешь наглость сомневаться в его лживости, когда именно ты поверил его вздору и сделал так, как он велел! Или ты верил ему? Ты, знаменитый фокусник, мастер иллюзий? Откуда нам знать, что ты не раскусил всю наглую ложь маркиза с самого начала и не действовал исключительно из корыстных побуждений?
Диего почувствовал себя оскорбленным.
— Хочу довести до вашего сведения, сэр, что я действовал, руководствуясь самым чистым из побудительных мотивов.
— Получить назад свою собственность, — презрительно фыркнув, вставил маркиз.
Полковник выругался.
— А ты действовал для того лишь, чтобы получить себе наследника, проклятый эгоист…
— Хватит! — закричала Люси. — Замолчите все! Все вы лжете, интригуете и манипулируете моей жизнью! — Она вдруг почувствовала, что не может больше их видеть. — Вон! Убирайтесь отсюда! Оставьте меня в покое! Все!
Ошеломленные, они уставились на Люси, потом хором запротестовали.
Люси выбежала на балкон, на который отец влез по веревке, прикрепленной к абордажному крюку, и, оглянувшись, сердито посмотрела на всех собравшихся.
— Если все вы сейчас же не уйдите отсюда, я спущусь тем же способом, каким проник сюда отец, и никто из вас меня больше не увидит!
С нее достаточно! Ей нужно побыть одной, подумать, понять, кто она такая и что все это значит.
— Люси, любовь моя… — начал Диего.
— Ах, ты еще здесь? Нетти, выгони их вон отсюда и запри двери. Или, клянусь… — Люси закинула ногу на балконные перила.
— Хорошо, хорошо, девочка. Мы уходим! — воскликнул отец, пятясь кдвери. Вдвоем с Диего они вытеснили из комнаты маркиза. Нетти следовала за ними по пятам, выпроваживая их.
Как только комната опустела, Люси втянула наверх веревку и, закрыв за собой балконную дверь, заперла ее.
Ее взгляд упал на кровать, где они с Диего совсем недавно занимались любовью. На кровать, где мужчина, которого она считала святым за то, что он удочерил ее, зачал ее с женщиной, которую любил, но никогда не говорил ей об этом.
Это было уже слишком.
Люси опустилась на пол и разрыдалась.
Дорогой «кузен»!
Вы отлично знаете, почему я заключила в кавычки слово «кузен». За последние несколько лет я проверила каждого из родственников моего покойного мужа, Ни один из них не обладает вашими познаниями высшего света или вашими финансовыми возможностями. Вам давно пора признаться, что вы не приходитесь мне кузеном. Что касается того, что я якобы ранила вас своими обвинениями, то вы раните меня гораздо больше, сохраняя свою драгоценную анонимность даже теперь, когда я борюсь за свое дальнейшее существование.
Ваша «родственница» Шарлотта.
Выпроводив Диего, отца и деда за дверь, Люси в задумчивости стояла в крошечной гостиной, пристально вглядываясь в портрет своей матери.
Очень многое из того, что она узнала за последние два месяца о своей жизни, виделось совсем по-другому: сменаполка отцом, официальное удочерение, тот факт, что он до конца войны не отпускал ее ни на шаг от себя. Может быть, он уже тогда опасался, что дон Карлос может выкрасть ее?
Правда, это не имело значения. А имело значение то, что отец все эти годы лгал ей. Как он мог? Он, несомненно, видел, что Люси безумно хочется узнать о своей семье. Девушка понимала, почему он скрывал это от всех остальных: даже имея законных родителей, у нее были проблемы с происхождением. Но скрывать это от нее…
Разве можно было простить такую ложь, даже если отец руководствовался единственным соображением: не позволить ей попасть в руки деда?
А старый маркиз? Пропади он пропадом тоже. Люси поверила его крокодиловым слезам. Завороженная длинными разговорами о ее матери, доверчиво и наивно полагала, будто ее драгоценный abuelo искренне рад, что нашел свою внучку, потому что любит ее. А уж после того, как маркиз сказал, что решение выходить или нет замуж за герцога зависит исключительно от самой Люси, она все простила ему.
Теперь понятно! Все поведение деда по отношению к ней было ложью. Маркиз с самого начала знал, что его дочь сбежала с солдатом, а вовсе не обнаружил это всего год назад, как он утверждал. Нет, дон Карлос послал за Люси Диего потому лишь, что умер его сын, а ему был необходим наследник. И в этом отношении он проявил себя все тем же интриганом, манипулирующим людьми, который сломал жизнь ее матери.
И жизнь Люси он тоже был готов сломать. Он быстренько отправил Диего из города, как только заметил, что тот может помешать его плану выдать внучку замуж за дона Фелипе.
Мысли Люси вернулись к Диего. Его предательство было самым жестоким. «Я люблю тебя, Люси Ситон, которая вскоре станет Люси Монтальво». Он действительно хотел этого? Или признание в любви было единственной возможностью заставить Люси выйти за него замуж? Диего только что узнал, как несправедливо обошелся с девушкой, украв ее у родного отца. Было очень характерно для него попытаться исправить положение, женившись на ней, и спасти свою честь за ее счет.
Люси вздохнула. Неужели все эти прекрасные слова, которые он ей говорил, были сказаны не от души?
Диего всегда хотелось сделать так, чтобы не пострадала его честь. Хотелось так же отчаянно, как маркизу хотелось заполучить наследника или как отцу хотелось всю жизнь скрывать от дочери правду.
Пропади они все пропадом! Кому теперь верить?
Люси всмотрелась в лицо матери, которую едва знала.
