Ребекка ринулась искать его по всему дому.
Она встретилась с Маргарет в музыкальном салоне – та играла на фортепиано – и с Фелис, которая читала книгу в малой гостиной. Ни та ни другая после завтрака Жака не видели и понятия не имели, где он может находиться.
Тогда Ребекка направилась к себе – и там мужа не было. Ее начало одолевать беспокойство: хотелось бы надеяться, что он где-то за пределами дома. Может быть, решил проехаться верхом или просто прогуляться?
В конце концов Ребекка созналась себе: ведь она с самого начала знала, где он. Что же делать? Пойти туда и убедиться? Это был единственный путь достоверно выяснить, справедливы ли ее подозрения. Но незаметно подойти к «потайному кабинету» не удастся при всем желании, и, кроме того, неизвестно, как он себя поведет. Нет, разговор должен состояться в любом другом месте; только не там.
Ребекка беспокойно мерила шагами спальню. Стоит или не стоит отправляться на поиски? Либо просто набраться терпения и подождать?
Она металась по комнате, как тигрица в клетке, и вдруг остановилась на несколько секунд перед зеркалом, которое стояло на резном сундучке Жака, где хранилось кое-что из его вещей. Она была бледнее, чем обычно, глаза очерчивали темные круги, похожие на синяки. «Этот проклятый остров измотал меня вконец, высосал все мои силы, отобрал всю энергию, – подумала Ребекка. – Он меня постепенно убивает. Нет, надо за собой следить. А то Арман возвратится и, чего доброго, не узнает меня».
Взгляд Ребекки переместился ниже и упал на сундучок. Повинуясь какому-то внезапному импульсу, она попыталась приподнять крышку. К ее большому удивлению, сундучок оказался заперт. До сих пор никаких секретов от нее у Жака не было. Она хорошо знала и то, что привычки запирать свои шкафы, сундучки, конторки, шкатулки и прочее у него тоже никогда не было. Так почему же тогда этот сундучок заперт?
Ее следующей мыслью было: где ключ? Он мог взять его с собой, но это маловероятно, поскольку ключ от этого сундучка слишком большой и тяжелый. Обычно он всегда торчал в замочной скважине.
Ребекка заперла дверь, а затем начала поиски, заглядывая всюду – в небольшие шкатулки, ящики стола и шкафов. Не поленилась даже и встряхнула по очереди все вазы на каминной доске, но никакого звона не услышала.
Уже потеряв надежду найти, Ребекка подошла к платяному шкафу Жака и принялась рыться в карманах его фраков и брюк. Ключ оказался запрятанным в глубоком кармане зимнего костюма.
Боясь, что в любой момент в дверь может постучать Жак, она поспешила к сундучку и вставила ключ. Он повернулся с трудом – сундучок был довольно старым; наконец замок щелкнул и открылся.
Сгорая от нетерпения, Ребекка подняла крышку и заглянула внутрь. К своему большому разочарованию, она увидела только аккуратно сложенную одежду. Ей тут же пришла мысль: если Жак решил здесь что-то спрятать, вряд ли он стал бы оставлять это на видном месте. Она начала вытаскивать вещи, одну за другой, пока почти в самом низу не обнаружила книгу – еще одну книгу, немного меньше размером, чем две предыдущие, которые она нашла в «святилище» Эдуарда, но тоже в черном кожаном переплете и со знакомым символом.
Она вытащила ее дрожащими руками, понимая, что получила неопровержимое доказательство того, что Жак посещал «потайной кабинет». Нигде больше он эту книгу найти не мог. Но почему он принес ее сюда и спрятал?
Удостоверившись снова, что дверь в спальню закрыта на запор, Ребекка села с книгой в кресло у окна и со страхом ее открыла.
На титульном листе было четко выведено по-французски: «Жан Винсент Молино. Дневник». Быстро пролистав его от начала до конца – французский она знала довольно сносно, – Ребекка обнаружила, что записи в свой дневник Жан Молино делал не каждый день, а только когда считал, что произошло что-то значительное. Затем, возвратившись к первой странице, она начала читать:
«Вторник, 2 мая 1764 года. Чарлстон, Каролина.
Я начинаю в Колониях новую жизнь и в связи с этим решил вести дневник.
Страна мне понравилась – очень большая, богатая естественными ресурсами. Прекрасная страна. Здесь, в Каролине, хорошие земли, так что тот, кто вынужден бежать со своей родины, вполне может здесь обосноваться. Жизнь, конечно, примитивная, но к этим берегам уже прибилось немало приличных людей. Должен сказать, что Чарлстон – город довольно солидный, и, как ни странно, в короткий срок мне удалось здесь завести приятные знакомства. Теперь дело за малым: найти подходящее место и начать строить дом. Поскольку я оказался здесь не по своей воле, постараюсь из создавшейся ситуации извлечь все преимущества.
Недавно я познакомился с известным здесь художником, итальянцем Новело Полидоро, который уже давно живет в Чарлстоне. Он говорит, что вдоль побережья много красивых островов. Он полон различных фантазий, например, предлагает собрать приятелей и отправиться на поиски, как он выразился, «волшебного острова», где я мог бы построить свой «Дом мечты». Признаться, эта приятная фантазия меня очень заинтриговала.
Говорят, что в Каролине и Джорджии самые лучшие земли для выращивания индиго и риса. Поселенцы в Саванне – город в Джорджии – пытаются культивировать шелкопрядов, намереваясь в будущем построить здесь большой завод по производству шелка. Когда мы отыщем для меня остров, предложу всем посетить Саванну: слышал, что англичанин Оглторп, который основал этот город вместе с попечителями, заложил там опытный сад. Интересно бы его осмотреть.
О своей прежней жизни в Париже я теперь вспоминаю редко. От отца до сих пор не пришло ни строчки, и я тоже не написал ему ни разу. Это даже хорошо, что нас сейчас разделяет океан. Он никогда меня не понимал, но я ему благодарен, что он не выгнал меня нищим, а снабдил приличной суммой, правда, в обмен на обещание, что я покидаю Францию навсегда.
Не сомневаюсь, он был уверен, что я быстро прокучу все на женщин, проиграю, пропью. Но я не такой уж дурак, как он думает, и жить в бедности у меня нет ни малейшего желания. В Новом Свете земля исключительно дешевая. Человек с деньгами может построить здесь целую империю, что я и намереваюсь сделать».
Ребекка на несколько секунд оторвалась от чтения и задумалась. Пока не так уж плохо. Ничего шокирующего, что могло бы расстроить Жака. Видно, что пишет молодой человек, вполне нормальный, может быть, слегка тщеславный, но уж никак не монстр.
Она продолжила чтение.
«Понедельник, 18 июня 1764 года, Чарлстон, Каролина.
Сегодня я купил себе королевство, где я буду высочайшим правителем и верховным властелином, где мое слово будет законом.
Полидоро сказал, что у меня мания величия, но говорил он это смеясь. А я ему ответил, что он просто распознал во мне родственную душу.
