Подошел Талливер, ведя за собой Хана. Один конь для двоих седоков, хитрый пес. Поблагодарив Талливера, Гидеон взял из его рук поводья и потер коню нос, здороваясь с ним. За последние недели он сильно соскучился по своему верному коню.
Со своей обычной невозмутимостью Талливер протянул Гидеону пальто, которое нес под мышкой:
— Вот, начальник. Подумал, что вам может понадобиться.
Должно быть, Гидеон выглядел как разбойник с большой дороги. Ему не помешали бы горячая ванна и приличная одежда. Ему надо было побриться и съесть чего-нибудь горячего. Но больше всего он хотел побыть немного наедине с женой. С чувством облегчения он смотрел, как Чариз отошла от Хьюберта и направилась к сэру Джону.
Гидеон вновь переключил внимание на Талливера. Акаш был не единственный, кому Гидеон был обязан всем.
— Спасибо. Пальто мне определенно пригодится. И спасибо за то, что пришел мне на выручку.
— Для меня служить вам — высокая честь.
Взгляд Талливера был непривычно мягким.
— Я тоже вам благодарен. Вы, возможно, не помните, но я был одним из тех солдат, которые вытаскивали вас из той ямы в Рангапинди. Вы тогда были скорее мертвым, чем живым.
Гидеон был потрясен.
— Господи, я об этом не знал.
— То было мое последнее задание для компании. Язычники, которых мы захватили, когда освобождали вас, говорили о вас так, словно вы Бог. Они никогда не видели такой стойкости. Что бы они с вами ниделали, им так и не удалось вас сломить. Вы держали рот на замке и тем самым спасли меня и моих товарищей от кровавой бани. Когда я узнал, что вы плывете домой на том же корабле, что и я, я решил, что буду служить вам.
Гидеон попытался вспомнить тот момент, когда он предложил Талливеру работать на него. Но подробности он помнил смутно. Когда на корабле он свалился в горячечном бреду, рядом с ним появился Талливер, и с тех пор он был всегда рядом. Невозмутимый, знающий свое дело, молчаливый. Никогда еще он не слышал от Талливера таких длинных речей.
— Со мной было нелегко, — признался Гидеон.
— Возможно, и так. Но я знал, что вы поправитесь. Нужно было только время и стимул. Золото, оно всегда золото.
Гидеон судорожно сглотнул. Его переполняли эмоции.
— Ты знаешь, что Пенрин всегда будет тебе домом.
Неадекватная плата за беззаветную преданность.
Талливер ухмыльнулся:
— Идет, начальник. На это я и рассчитывал. Тихая спокойная жизнь на берегу моря в старости вполне меня устраивает. Хотя так было не всегда.
Гидеон рассмеялся. Он не помнил, когда на душе у него было так легко, как сейчас. Он похлопал Талливера по плечу. Еще один жест, о котором он не мог помыслить еще вчера. Сердце его билось часто-часто от смешанного чувства тревоги, волнения и предвкушения чего-то радостного.
— Я должен отвезти тебя в Пенрин, — сказал Гидеон.
Он обнял ее за талию, поднял и усадил верхом на Хана.
Она засмеялась, затаив дыхание, и быстро, со сноровкой прирожденной наездницы, выправилась в седле.
— Похоже, мне слова не давали.
— Еще бы! — Он сделал вид, будто не заметил ее удивленного взгляда, и, обернувшись к сэру Джону, вновь пожал ему руку. — Приходите ко мне завтра, и мы все расставим по полочкам.
— Желаю вам хорошо провести день, сэр Гидеон, леди Чариз.
В глазах судьи плясали озорные огоньки. Очевидно, он не забыл, что такое быть молодоженом.
Гидеон сунул ногу в стремя и перекинул другую ногу через круп коня. Конь заплясал под весом двух седоков, но Гидеон быстро привел его в чувство.
Чариз сидела в седле перед Гидеоном, прислонившись спиной к предплечью мужа. Юбки ее закрывали бок коня, струились каскадом. Гидеон купался в ароматном тепле. Она была без шляпы, и бронзовые пряди щекотали ему подбородок.
Взмахом руки поблагодарив Акаша, который наблюдал за ними с едва заметной улыбкой, Гидеон пустил Хана в легкий галоп по тропинке, ведущей в Пенрин.
— Это самоуправство, — сказала Чариз довольно сухо, когда они отъехали от толпы.
Он засмеялся и крепче обнял ее.
— Черный Джек живет в моей крови, верно?
Он пустил коня шагом. Желание скорее добраться домой и получить подтверждение того, что она принадлежит ему, лихорадило кровь. Но он не был варваром, даже если сейчас и ощущал себя таковым. Им надо поговорить, прежде чем он уложит ее в кровать.
Чариз посмотрела ему в глаза:
— Значит ли это все, что ты больше не хочешь меня прогонять?
Гидеон почувствовал, что краснеет.
— Я никогда не собирался тебя прогонять.
— И тем не менее это входило — входит—в твои планы.
Она не позволит ему увернуться от этого разговора. Он знал, что ему придется положить сердце к ее ногам. Видит Бог, это его долг. До сих пор он вел себя с ней как самовлюбленный болван.
— Да, именно это нам предстоит обсудить.
Чариз вскинула брови:
— Да?
— Я думаю… Мне кажется… Я надеюсь…
Гидеон замолчал. Черт, он лепечет, как не выучивший урок школьник. Он сделал глубокий вздох, попытавшись собраться с мыслями.
— Кажется, я преодолел свою… проблему.
Он никогда не пытался выразить словами тот ужас, который душил его, когда в голове у него начинали завывать призраки Рангапинди. Про себя он всегда называл свой недуг демонами, но сейчас, в ясном свете дня, это описание казалось ему слишком мелодраматичным.
— Я знаю, — сказала Чариз.
Гидеон раздраженно вздохнул:
— Черт, по тебе не скажешь, что ты этому очень рада.
— Конечно, я рада.
— Или удивлена.
— Ты забываешь, что я видела тебя в шахте. Я никогда не встречала человека, который лучше владел бы собой. Несмотря на то, что ты был связан и избит. — Тон ее смягчился. — Что произошло, Гидеон?
— Трудно объяснить. — Он замолчал, подыскивая слова. — Все это началось тогда, когда я научился прикасаться к тебе. Тогда мой мир изменился.
— И после всего этого я едва не потеряла тебя, когда ты остался заложником у моих сводных братьев.
Он ясно слышал гнев в ее голосе и видел гневные золотистые искры в ее глазах.
— Я готов был умереть, только бы с тобой не случилось ничего плохого. Ты это знаешь.
— Ты говоришь, что ты не герой, — с горечью заметила Чариз.
— Я всего лишь человек, Чариз. Но я не могу не защищать тебя. Это как инстинкт, который сидит во мне. Я не мог бы оставить тебя в беде, даже если бы хотел. — Он понизил голос почти до шепота. — Чариз, давай помиримся.
— Полагаю, я тебя прощу. — Глаза ее подернулись таинственной дымкой. — Со временем.
Время пришло. Он знал, что счастье его зависит от того, что произойдет в ближайшие несколько минут.
