повторил этот жест.
— В котором часу это было? — Лениво спросил приезжий, и уточнил, — До или после ужина? Или, точнее сказать, до или после попойки?
— Что Вы себе позволяете, молодой человек?! — Наместник так искренне возмутился, что даже забыл об осторожности. — У меня — не придорожный трактир! Два благородных человека посидели за приятной беседой…
— Увы, время немилосердно… — приезжий явно насмехался. Лицо барона Хуго начало наливаться краской гнева, но даже он понимал, насколько глупо и неуместно будут смотреться сейчас его возражения.
— Но должны же остаться какие-то следы? — Наместник попытался погасить назревающий скандал, переведя разговор ближе к делу. — Может, он использовал не свою магию, амулеты там…
— Увы. — Храмовник деловито собрал разложенные на столе свитки, давая понять, что освидетельствование окончено. — Он не мог сделать того, в чем его обвиняют. Все обвинения в колдовстве против этого человека оказались ложными. И это официальный вердикт Храма.
Уже откланявшись, он повернулся к барону Хуго и, внимательно посмотрев на него, добавил. — Я непременно буду на суде. Мне интересно услышать, что же скажет обвинение по остальным пунктам. Если и другие пункты обвинения выдвигались так же "основательно", как и этот, будет интересно послушать. Надеюсь, у Вас хватит терпения этого суда дождаться.
* * *
Гримница металась по комнате, не находя себе места. Вот уже третий день не было никаких вестей об Арне. С тех пор, как она вернулась в Пехов, ее не то, чтобы заперли, но и не выпускали из терема. Поначалу какие-то вести она узнавала от рыцарей, что по вечерам стали собираться в нижней комнате на ужин. Они обменивались новостями, рассказывали байки и истории из своей походной жизни, пытались как-то развлечь даму.
На второй день уехал рыцарь Бруно, которого в Пехове догнал спешный гонец из столицы. Он уехал, пообещав, что скоро все будет хорошо. "Скоро", по мнению Гримницы, давно наступило, но хорошо не было, стало только хуже. Сперва вслед за Бруно уехал и Каи.
— Ты же сама понимаешь, Гримельд, — по-простому обратился он к ней перед отъездом, — что Бруно, хоть и взялся помогать, но я не знаю ни его мотивов, ни его планов. Я волнуюсь за друга и должен сам проследить за всем. Пока что человек, которого я послал в город, не забил тревогу, значит, все должно быть в порядке.
— А что ж ты раньше не проследил? — Обиженно спросила княжна, с вызовом вздергивая подбородок. — Давно б уже поехал…
— Девчонка ты еще, — Каи невесело усмехнулся, — не зря Арне просил за тобой присмотреть. Ну, сама подумай, Арне — рыцарь, глава семьи с двенадцати лет. Такого захочешь сломать — замучаешься, да и согнуть его не каждому под силу. А если к нему за волосы притащат тебя (или Имке, но сестрица его далеко, до нее так просто не дотянешься), он с любым обвинением согласится, любую грамоту подпишет.
Так что как только ты сбежала, мы первым делом кинулись тебя искать. Хотя бы для того, чтоб убедиться, что тебя не используют в качестве ключика к Арне.
— Убедился?
— Убедился. — Каи вновь улыбнулся. На этот раз — открыто и искренне. — Знаешь, принцесса, я когда тебя увидел, поначалу завидовал Арне. Но теперь смотрю, Творец знает, кого с кем сводить. Не обижайся, но чтобы с тобой ужиться, нужно быть Арне, никак не меньше.
— А что не так? — Возмутилась Гримница. К упрекам в том, что она — плохая жена, она явно была не готова. И ладно бы муж жаловался, а тут — непонятно кто.
— Все так. Только ты Тиза не зли пока. Он за старшего остается до нашего с Арне возвращения, а Тиз, сама знаешь, очень брата к тебе ревнует. И винит тебя во всех бедах.
— Убьет? — Скептически скривила уголок рта княжна. Отношение к ней Тиза не было ей в новинку, но уступать ему старшинство Гримница не собиралась. Не там, где речь идет о ее земле и ее людях.
— Нет, не убьет. Возможно, наговорит много лишнего… А Арне будет больно видеть, как два самых близких ему человека ненавидят друг друга.
— Поду-умаешь! Больно нужен мне ваш Тиз… Пусть только первым не задирает.
— Он не будет, — серьезно пообещал Каи.
Стоило Каи уехать, как Тиз, то ли следуя своему желанию, то ли из-за обещания, данного тем Гримнице, прекратил вечерние посиделки. Теперь они ужинали вдвоем с рыцарем Йенсом, а Гримница оставалась в своем тереме одна. Понимая, что без посторонней помощи побег бы ей не удался, Тиз распорядился не пускать к ней никого, кроме знахарки. Да и ту на ночь выпроваживать из замка.
Поселяне хотели было вступиться за свою княжну, возмущенные таким произволом, но Гримница с Вандой их отговорили. Уговорили потерпеть до возвращения Арне. В нем обе женщины были уверены, а до чего могут додуматься двое взвинченных молодых парней, предсказать никто не брался. Дойдет, не приведи боги, до худшего, кучка баб с детьми против вооруженных солдат не выстоит. Так нечего зря заводиться.
Так и получилось, что вскоре из лужичан в крепости осталась одна княжна. Сперва, чтобы освободить комнату для рыцарей, Милан перебрался в дом, под присмотр Добравы. Так им всем было спокойнее: и потихоньку выздоравливающему парню, и красивой девушке, не желающей лишний раз мелькать перед заксами.
Потом туда же, в село, выбрались Тэде с Беляной. Солдату, правда, приходилось исправно нести караулы, но зато Беляна с сыном могли спокойно готовить дом к зиме. За парами потянулись бабки с приемышами, а Красава, так та просто бегом побежала, стоило только сказать, что можно. Женщину со сломанной ногой Ванда забрала к себе, в крайнюю хату.
— Моя хата с краю, первой беду встречаю… — невесело шутила знахарка, заботливо оглядывая каждый раз княжну. Не причинил ли кто вреда ее подопечной? Не пора ли звать на помощь старого князя?
Когда воз с последними пожитками выехал за ворота, а следом за ним Тэде и Ясько погнали свою скотину, Гримница вздохнула с облегчением. Ну, вроде, все в безопасности. Раз уж Тиз разрешил поселянам выбраться в село, значит, на нападение не рассчитывает.
Пусть ей было сложно уличить молодого рыцаря в особой любви к
