лужичанам, намеренно вредить хозяйству брата он бы не стал. Если не людей, то хоть скотину бы пожалел. Впрочем, и зверем каким-то молодой рыцарь тоже не был. День за днем наблюдала княжна, как он помогает солдатам заботиться о конях, как лично проверяет, хороша ли похлебка. А однажды случайно стала свидетелем, как тот утешал оруженосца Арне.
Видя, как заботливо рыцарь вытирает нос мальчишке, Гримница почувствовала укол совести. Она ведь столько раз повторяла, что жители крепости — "ее" люди. Она требовала от Арне, чтобы тот относился ко всем поселянам одинаково. А сама даже не подумала утешить парнишку, который после ареста командира ходил, как потерянный. Ну, что ей стоило, в самом деле?!
Как бы то ни было, а Гримница начинала все больше бояться, что из ее затеи, изо всех их затей, ничего не выйдет. Да еще и смерть деда будет на ее совести.
— Дедо не вернулся? — спрашивала она каждый день Ванду, когда та, закончив обход своих больных и раненых, приходила скрашивать ее одиночество.
Ванда лишь качала головой, упрямо подсовывая княжне в руки работу. Знахарка уверяла, что нет ничего лучше от тяжких дум, чем работа. И, верная своим словам, загружала Гримницу еще больше, чем перед свадьбой. Все тряпки, что поселянам удалось насобирать по брошенным домам и по замку, все, что не сгорело в пожаре и не показалось видным захватчикам, все замачивалось в золе, стиралось и сушилось. Собиралось в узлы, чтобы потом попасть в руки княжне и знахарке. У остальных поселянок времени на рукоделие особо не оставалось, надо было готовиться к зиме.
— Добрава с бабками вчера в лес ходили, — неспешно рассказывала Ванда, ровными стежками пришивая рукава от одной рубахи к другой. — Трав принесли — три короба. До поздней ночи разбирали и раскладывали. Завтра вместе с ними пойду, бабки у нас мудрые, но есть и такие травки, что мне самой смотреть надо.
— Хорошо. — Гримница как раз сосредоточенно кроила из большой рубахи маленькую, для Виси, поэтому кивнула, не отвлекаясь.
— А Красава вчера по ягоды ходила. Земляники принесла — полный короб. Ясько, Правда, ругался, что сама пошла, даже ему не сказала. Но ты Красаву знаешь… Поди, место показывать не захотела. Ничего, завтра, пока я травки-муравки собирать буду, бабоньки по полянкам пройдутся. А там малина пойдет, ягода…
— Сена хватит для скотины? — Гримница как раз вчера от скуки в очередной раз пересчитала монеты в шкатулочке. Долго перекладывая их на столе из одной кучки в другую и обратно, она приняла важное для себя решение.
— Ванда, — княжна смотрела на знахарку внимательным, совершенно "взрослым" взглядом. — Если они Арне убьют, мы здесь не останемся, уйдем на ту сторону.
— Так ведь, мы тут-то остались, потому что там нас никто не ждал. — Покачала головой Ванда.
— Это нас по весне никто не ждал, голыми-босыми, — возразила ей княжна. — А если уйдем с деньгами, то не пропадем. Мед продадим, овец, припасы разные… И уйдем.
— Ты не спеши, княжна. Мы ж не знаем, кого в город с тем припасом на торг отправят. Могут ведь и не наших послать…
Гримница сникла, понимая, насколько права Ванда. Весь ее план побега оказался детской забавой. А там и правда, никто не знает, кого вместо Арне пришлют.
— Все равно, — упрямо сказала она, глядя прямо перед собой. — сегодня возьмешь те деньги, что у мне муж оставил, пока они еще у меня. Спрячешь где-нибудь понадежнее. Если новый хозяин лютовать начнет, уводи людей Дальним бродом. Я разговаривала с Миланом, он тот брод тоже знает. Как на ноги встанет, сможет показать.
Ванда молча кивнула. Говорить княжне, что в этом случае она не сможет ее оставить, она не стала. Видела, как переживает Гримница за деда Соберада, отправленного ею, как ей теперь казалось, на верную смерть. Не стала знахарка говорить и о том, что старый князь обещал вмешаться, если дочери будет совсем худо. Но тут у нее были другие причины для молчания: Ванда видела, как год за годом хирела забытая правителем крепость, как росла в ней никому не нужная княжна. Веры в то, что сейчас Мешко рискнет всем, чтобы вытащить из беды однажды оставленную дочь, у женщины не было.
Глава десятая
Всем сестрам…
На четвертый день Ванда пришла ближе к вечеру, принеся княжне березовый туесок с земляникой.
— Вот, — отдала она ягоды с сияющей улыбкой, — Мирка со Славеком сами собирали.
— Так надо было детям и отдать. Такое лакомство…
— Ешь, княжна, ешь. Они там, на месте наелись. Беляна только охала, Славеку рубаху от пятен отстирывая.
Осторожно пройдясь до двери и обратно, Ванда зачем-то выглянула в окно, а потом склонилась к Гримнице и шепотом сообщила.
— Дед Соберад вернулся.
От волнения княжна не заметила, как сжала кулак. Сладкий ягодный сок потек по пальцам, заставляя вернуться в явь.
— Ох, Ванда, ну ты и напугала. А что так шепчешь?
— Да так… — Знахарка подмигнула задорно, — боится дед, что паныч наш сильно на него обижен. Вот и решил, пока погодка, в лесу отсидеться, пана подождать.
— Дождется ли… — Сникла Гримница, которая снова и снова задавала себе этот вопрос.
— Дед говорит, дождется. Князь, говорит, подсобить обещал.
Ты не переживай за него, княжна. В порядке наш дед. Худющий, правда, аж костями гремит, да еще кашель поганый к нему прицепился. Но это дело поправимое: что я травками не долечу, ты потом поправишь. Знаю, что пан Арне не велел, но за такое дело — не жалко.
— Не жалко. — Согласилась Гримница. — Ты, если деду хуже станет, сразу говори. Сбегу, вместе потом Арне дожидаться будем.
— Не-е, — продолжала веселиться Ванда, — тебе, княжна, сбегать нельзя. Деда заксы давно "похоронили", а тебя ведь опять искать будут. Найдут еще дедов схрон, он тогда тебя по головке не погладит, не посмотрит, что княжна.
— А что там, в схроне? — детским любопытством загорелись глаза Гримницы.
— Поросята.
— Поросята???
— А то! Дед говорит, годы его не те, через реку вплавь перебираться. Он себе плотик
